Убийца теней - [41]

Трусость? Самозащита?

Лореттский узник не побоялся о своих знаниях во всеуслышание объявить. Что-то сподвигло его... Что-то, что выше страха за собственную жизнь. Знал же, на что шел - не мог не знать.

А люди? Они не только не протестуют, еще и одобряют, наверное, такую участь для еретика. Но... все равно нельзя их на произвол судьбы со свободным ларвом бросать. Опять же, задаток за работу Ярла приняла... Хотя задаток-то можно и вернуть, не столько о деньгах речь, сколько...

Ну и что? Что ей делать теперь?

Свалился же этот Талвеон Эйрский не ее голову! Ну, уедет она из Лоретта, а он тут, за решеткой останется. Судьбу свою в конце концов на виселице найдет.

Но не для того же она ехала, чтобы их пленников из тюрьмы вытаскивать? Охотник она, а не подельник для заключенных.

Разумные доводы... Разумные, только кто же их слушаться будет?

- Если у тебя это найдут, - снова тряхнула Ярла в воздухе листами, - плохо тебе придется.

- Талвеон уничтожить велел, как прочитаю. А я... ну, не могу уничтожить. Потому что на самом-то деле он другого хочет. Про одно ронорское изобретение говорил, станок для печати книг...

- Про станок не знаю, а на хранение возьму, если отдашь. У меня в большей безопасности эта писанина будет.

Лорк почти невольно потянулся к рукописи, и Ярла вернула ему ее, предоставив самому решать, что делать с ней дальше. Лорк подержал листы в руках с бережной осторожностью, не то как великую ценность, не то как опасную, страшную вещь. Вздохнул и со страдальческим видом протянул Ярле:

- Да, ты права, мне у себя оставлять это нельзя. Но скажи, правда это, все, что Талвеон написал? Или выдумки?

Ярла спрятала рукопись в поясной кошель.

- Про "все" не скажу. Много у него там разных философствований. Но что он про природных духов говорит, да про двойственность, которая внутри людей, а не снаружи - правда. Но долго-то мне все эти дела с тобой обсуждать некогда. Мой тебе совет: в себя приди малость да таким полоумным не смотри, а то у святых братьев ненужные подозрения вызовешь.

- Ладно... - Лорк насупился, надеясь, видимо, что от этого менее "полоумным" выглядеть будет. - А вы... то есть, ты - что де...

Не договорив, замолчала. Ярла догадалась, что дальнейшими ее планами поинтересоваться хотел, но решил - неудобно. Ответила на незаконченный вопрос:

- Да уж найдутся дела. Для начала вот разрешение тюрьму посетить попрошу.

- К нему пойдешь?

Ярла уставилась в землю, шмыгнула носом. Ну как по-другому-то? Теперь уже не подозрения насчет того, что ларв - дело рук узника этого, ее ведут. Теперь - иное.

"Такого как ты они в клетку заперли, как зверя. Хуже, чем зверя..." Язвительный голос в голове, мерзкий. Справедливый?..

Эмоциям она поддалась, вот что. Хуже нет... Ну да, поддалась.

- Пойду.

Не желая продолжать разговор, направилась Ярла обратно к площади. С десяток шагов прошла, и вдруг как ударило ее что-то - остановилась. Взгляд?.. Чей? Лорк куда-то своей дорогой побрел, и нет больше в переулке никого. Из дома, из окон, вроде, никто не смотрит, а с другой стороны заросли. Да только в зарослях-то, вон, промежуток, и стену храма видно. И в этой стене, у самой земли, крошечное оконце, прутьями забранное. И человеческое лицо за решеткой. Но теперь уже человек не смотрит на нее, опустил голову.

Сообразила Ярла, что это один из добровольных заключенных двухбережников. Есть такие, считают подвигом навсегда себя в такую вот подземную нору заточить. Люди им сквозь решетку подаяние бросают, сухари какие-нибудь, да кружку воды раз в сутки подают. А они молятся день и ночь напролет - то есть, должны молиться, а может, разум теряют и не помнят уже никаких молитв.

Ко многому Ярла была привычна, но сейчас почему-то мороз ее по коже пробрал. Вон по соседству с первым еще одно еще такое же окошко, и третье, много их тут. А все ли обитатели нор добровольно в них сидят? Поговаривают ведь, что не все, не всегда...

В советном доме Ярла выловила писаря, не гусино-петушиного, помоложе. Тот сто лет копался в каких-то бумажках, проверял, что Ярла Бирг - действительно Ярла Бирг, сумеречный охотник, и ее действительно в город приглашали, и давали задаток за работу, и ночную тварь означенная Ярла Бирг обязалась уничтожить... Но такое условие, чтобы Ярле Бирг узника Талвеона в городской тюрьме посещать - не оговорено.

Изо всех сил стараясь не потерять терпение, Ярла в объяснения пустилась: означенное посещение с ее работой, то есть с охотой на ночную тварь связано, потому как означенный узник важные подробности может знать...

Писарь почесал в затылке и пошел у какого-то другого, старшего писаря инструкций спрашивать. Когда тот появился, оказалось, что это знакомый уже "гусь". Но на нем дело не закончилось: с третьим советоваться отправился, а третий с кем-то еще.

Ярла ждала, как на иголках сидя. Неведомый "кто-то еще", видимо, отважился взять на себя ответственность, рассудил, что раз узник может знать подробности, а город от ночной твари срочно избавить следует, то разрешение на встречу надо дать.

Получив документ, Ярла поспешила с ним в тюрьму. На этот раз ее пропустили, заставив только ножевую перевязь и кинжал оставить в караульной будке у ворот. После этого стражник без лишних разговоров провел посетительницу к камере Талвеона. Но предупредил, что время визита строго отмерено будет - за тем и песочные часы с собой принес. Это двухбережным братьям можно сколько угодно с узниками беседовать: отступника к покаянию склонять - дело благое. А для остальных посетителей тюрьмы регламент действует.