Убийца среди нас - [54]

— К чему же так акцентировать. Зачем поливать грязью всех? Это же непорядочно!

— Красок не сгущал и грязью не поливал. Все, о ком говорил, привлекались к уголовной ответственности. Да вы и сами об этом не хуже меня знаете. Не понимаю, почему я должен бросать расследование находящихся у меня в производстве дел по убийствам и в срочном порядке переключиться на Рюмина!

— Вы по-прежнему считаете, что в убийстве предпринимателя Рюмина замешан кто-то из своих?

— Да, считаю.

— Но ведь не сказавши "гоп", не прыгают. На вашем месте такими заявлениями разбрасываться не следовало бы, ведь так можно и опростоволоситься. А вы, не разобравшись, бросаете тень на плетень. Это сродни болтовне, а не работе профессионала.

— Считайте как хотите. Еще раз повторяю: да, уверен, что Рюмина убили люди из его же окружения. Мне это подсказывает интуиция. Хотя на сегодня, возможно, мне и не следовало бы вот так говорить. Согласно букве закона это пока должно звучать как одна из рабочих версий, которую надо еще доказать. Однако почему я не должен высказывать своего мнения? Неужели лучше думать одно, а говорить другое? Но это же будет лицемерие. А я хотел быть откровенным.

— Говорить можно что угодно, но не следует вот так спонтанно противопоставлять…

— Я не противопоставлял.

— Не выкручивайтесь. Ваши слова, что Рюмин не заслуживает внимания, потому как — мафиози. Это что за лексикон? Вы кому, Максимов, служите?

Я посмотрел в глаза Сушкову. Они не просто хитро, а злорадно блестели. Мол, давай, говори, несмышленыш, подписывай себе приговор. А я… Я уже был не в силах остановиться. Ведь велели же Грузнов с Тереховым больше помалкивать, — нет, опять связался. Но отступать было уже поздно. В голове мелькнула мысль: эх, была не была, выскажусь до конца, все равно в городе не работать!..

И — сказал. Что губернатор и его ближайшие помощнички, придя к власти, заново переженились, выбрав женщин помоложе. Так что ж, всем теперь их примеру следовать? И еще, что люди это не одобряют. Мало того, что жен поменяли, так еще квартирные и многие другие вопросы заодно порешали. Будто спешат, что не успеют. Заметил, что простым смертным это не только недоступно, но и непонятно.

— Хотите сказать, что и ваш Махинов жену поменял? — подсказал Сушков вдруг помягчевшим, елейным голосом. Ох, как обрадован моей промашке.

— Вы же знаете.

— И представитель президента?

— Да, и он тоже.

— Неужели, Максимов, вам и сказать больше нечего?

— Почему же нечего?

— Можно подумать, что у оперативников жареных фактов не хватает и заняться кроме нечем.

— Есть и что сказать, и чем заняться, но что у людей именно это на слуху.

— Ну даете, Максимов! Да вы просто…

Но сказать, кто же я есть, он не успел. В кабинет быстрым шагом вошел полномочный представитель президента Лев Гаврилович Корнаков. Он мой земляк. После школы окончил вуз, защитил кандидатскую, стал доцентом. На волне перестройки, которую активно поддержал, вознесся до необычайно редкой и большой должности. Был женат, но развелся и вновь женился на молодке, в дочки годящейся. Меня Корнаков знал, так как при встречах с жителями Полянска я "закреплялся" за ним в качестве персонального охранника. В позапрошлом году, за день до его приезда в Полянск, мне пришлось задерживать с одним участковым вооруженного рецидивиста, и я чудом остался жив.

На фуражке и брюках вечером обнаружили с Наташей две дырки. Рецидивист сдаваться не хотел, отстреливался из ружья и обреза. В перестрелке он был убит. Обо всем рассказали прибывшему Корнакову, и тот, естественно, постарался придать случившемуся особое звучание. На первых порах мне это даже льстило: еще бы, сам представитель президента мой поступок возвеличивал. Не вникал я тогда в его деловые качества, да и вникать-то, собственно, некогда было. Слышал, что из него мог бы со временем получиться неплохой ученый-химик, однако Лев Гаврилович решил посвятить себя политике.

Корнаков подошел ко мне и поздоровался как со старым знакомым, чему Сушков был несказанно удивлен. Он то собрался меня пропесочить, а тут сам Корнаков за ручку здоровается. По лицу видно, что Сушков мучительно соображает как себя повести. Корнакова надо остерегаться, мало ли что может "наверху" сказать.

Лев Гаврилович между тем участливо и, как мне показалось, вполне искренне, улыбнулся:

— Слышал, слышал, что в УВД перевели и должность неплохую дали. Рад, ей-Богу, от души, Денис, рад! Скажи, а постреливать тут еще не приходилось?

— Да нет, пока Бог миловал, — ответил я, несколько смутившись.

Сушков, скорее всего, не знал о случае задержания мной в Полянске опасного рецидивиста, и, видимо, думал, что это обычная трепология Корнакова. Бывший доцент легко мог раздуть из мухи слона. С намеком ухмыльнулся:

— Стреляет, Лев Гаврилович, постреливает, только в основном по нам с вами.

— Ничего не понимаю, — удивился Корнаков, переводя взгляд с Сушкова на меня и наоборот. — Что значит "по нам"? Шутите?

Сушков поджал губы.

— Да нет, не патронами, конечно, но… Но тем не менее ведет себя Максимов не совсем прилично. Это еще мягко сказано. Перевели в город, дали хорошую должность, обеспечили квартирой — казалось бы, что еще простому смертному надо? А он вместо благодарности строит из себя этакого борца за справедливость, а попросту — выкаблучивается. У меня о нем, Лев Гаврилович, не совсем хорошее мнение.