Убийца среди нас - [43]

До остановки метро «Проспект Вернадского», где неподалеку располагалась гостиница, езды до центра минут тридцать-сорок, в зависимости от потока пассажиров. Вскоре Терехов сказал: «Приехали». Встали, пошли на выход. Ладно, додумаю перед сном. Я, что называется, зациклился.

XIII

Если бы в сутках было часов тридцать или больше, наверное, нам с Тереховым и их не хватило бы. Однако все по порядку. Разместились в гостинице, по нашим меркам, отлично: двухместный номер с телефоном, телевизором, ванной; этажом ниже — буфет. Рядом с гостиницей остановка метро. Что лучшего желать нам, периферийным работникам, не избалованным жизнью?

Дали телеграмму Сидорову, позвонил домой. Жене сказал, что письмо отправил еще из Сибирска. Спросил, что привезти из столицы. Ответила как всегда — ничего, побыстрей сам приезжай, соскучились. Подумав, добавила: «У сына скоро день рождения». Спасибо, что напомнила, мог бы в суете и впрямь позабыть.

Определись так. Терехов с утра поедет по райуправлениям. Задача непростая: убедить местное милицейское начальство подключить нам в помощь в допроверке гостиниц и общежитий участковых и оказать, по мере надобности, содействие в работе с задержанными в камерах. Да, помотаться придется немало. Москва — не Каменогорск и не Сибирск. Я, как и планировал, начал с авторынка, что на Речном вокзале.

Раньше уже упоминал про опера, с которым в прошлый раз наладил неплохой контакт. Его фамилия Жвакин. Имя — Виктор, он лет на пять моложе меня. Наши проблемы знал, сочувствовал и не важничал, как это нередко бывает во взаимоотношениях с некоторыми столичными сотрудниками органов. Учитывая, что я старше, выше по должности и званию, Виктор обращался ко мне по имени и отчеству.

Ходим с ним по рынку. Рост у Виктора под два метра, и ему далеко видно, что где творится. По характеру несуетлив, спокоен, уверен в себе. У нас в Каменогорске тоже работал в ГАИ сотрудник такого же роста, его называли «полтора Ивана». Кажется, ушел на пенсию…

Виктор рассказывал про обстановку на авторынке. Группировка краснодарских цыган никого и близко сюда не подпускала. Цыган все называли «кровососами». То ли мзду большую брали, то ли занимались сбытом наркотиков. Грузины как-то попытались было вернуть утраченные позиции, но ничего из этого не вышло. Есть изменения в охране: заменен начальник, а прежнего за плохую работу уволили из органов; за связь с «кровососами» осужден один милиционер. Как было установлено, он открывал ночью шлагбаум за тысячу рублей, чем поспособствовал немалому числу угонов.

Подойдя к доске объявлений, Виктор обронил: «Вот тут как раз квартиросдатчики и собираются. Но что-то пока никого не видно».

Я записал в блокнот несколько адресов — и вновь ходим по рынку. Виктор пояснил, что цыгане обычно заявляются неожиданно, чаще в обеденное время или поближе к вечеру. Держатся осторожно, стараются на глаза милиции не попадаться. Посетовал на свой «каланчевый» рост.

Зашли перекусить в кафе. У входа шум, толчея, крики. Сержант из отделения охраны выводил на улицу женщину, а та сопротивлялась, вырывалась, кричала.

— В чем дело? — спросил Виктор у сержанта.

— Да вот, бродяжка, остатки пищи с тарелок в пакет сгребала.

— Я вам не бродяжка! — закричала женщина, пытаясь вырвать у официантки полиэтиленовый пакет с остатками еды. Пакет разорвался, его содержимое посыпалось на пол. Это еще больше взорвало женщину. Лицо бледное, глаза поблекшие, руки не промытые, одежда заношена и болтается на худом теле — обычный вид человека без нормального питания, проживания и ухода за собой. Всегда грустно видеть подобные картины. В голове не укладывается, как такое могло произойти, когда сравниваешь опустившуюся женщину с Женщиной-матерью, хранительницей домашнего очага.

— Все, все, успокойтесь, никто вас не обидит, — сказал Виктор спокойно и внушительно. Женщина притихла.

— Где живете?

— На Набережной, — последовал ответ.

Кто-то из обслуги кафе крикнул:

— Жила, да сплыла. Теперь болтается между небом и землей.

— Как зовут? — спросил я.

— Меня, что ли? — не сразу поняла, к кому я обращаюсь. — Ну, Альфабэтой Семеновной нарекли, — ответила негромко, но с каким-то вызовом, я бы сказал, гордостью за столь необычное имя, которым взбрело в голову назвать ее родителям.

— Да кто ж не знает Альбэту Семеновну! — вмешалась в разговор пожилая официантка, сметавшая с пола в ведро остатки разбросанной еды. — Глядеть противно! Достукалась, что родная дочь в дом не пускает.

— Сами разберемся, — урезонил Виктор официантку, он явно не хотел устраивать базар при всех и попросил сержанта отвести задержанную в отделение милиции.

Женщину со странным именем увели, а мы решили пообедать. Обслуживала та же пожилая официантка, которая, видно, неплохо знала Альфабэту Семеновну. Она ее звала Альбэтой. От нее мы узнали, что задержанная не всегда была такой.

Какие могут быть разговоры между оперативниками? Да все о тех же заказных и незаказных убийствах, о зарплате и выслуге. Нам, работникам с периферии, известно, что московской милиции платят больше и вовремя, что бывает далеко не везде. Но все равно многие сотрудники столичной милиции подрабатывают: кто в какой-нибудь фирме, кто в магазине или киоске. Фирмачи стали обзаводиться охраной — тоже недурной приработок.