Убийца не придет на похороны - [7]

Азербайджанец, тот, который был помоложе, со шрамом на щеке, вытащил пистолет с глушителем и не задумываясь, приставив ствол к виску охранника, нажал на крючок. Выстрел был чуть громче, чем сильный хлопок ладоней. Охранник дернулся, замер на ковре. Густая липкая кровь начала вытекать из-под головы, образовывая небольшую лужу. Ковер медленно ее впитывал.

— Вот так-то будет лучше.

Мальчик держался сколько мог. Но потом закричал.

— Заткните ему рот!

Клейкая лента легла на лицо парнишки, и как тот ни вертел головой, ничего поделать не мог.

Жена Резаного смотрела на все происходящее широко открытыми глазами. Ее рот был тоже залеплен, но ее взгляд говорил мужу: скажи, скажи им где эти чертовы деньги! Они же нас всех убьют!

Но Резаный был спокоен, лишь капли пота катились по его лицу, да глаза моргали чуть чаще, чем обычно.

— Ну, что, будем говорить или как? Или и тебя привязать к решетке?

— Попробуй.

— Тебя мы привяжем последним.

— Отвяжи Димку, отвяжи.

— Отвяжу, если скажешь.

Мальчик потерял сознание возле камина. Рафик отодвинул кочергой дрова вглубь ниши.

— А-ну, воды!

Вода из стеклянного кувшина полилась на голову подростка. Тот несколько раз дернулся и открыл обезумевшие от боли глаза. Тут же перевел взгляд на своего дядю. В этом взгляде была мольба. Ведь единственный, кто мог остановить его мучения, нечеловеческие мучения, был Резаный. Всего лишь несколько слов, несколько фраз и тогда он, Дима, останется в живых.

Но Резаный понимал, если эти люди пришли сюда, живыми они уже никого не оставят. Человек, посягнувший на общак, не человек, а зверь. И единственный способ — тянуть до последнего. Корчиться, страдать, но тянуть время. Ведь Чекан должен появиться, это человек слова, если обещал, то будет. Не зря же он хотел ему доверить воровской общак. А денег там было не мерено, и отдать их какому-то придурку, возомнившему из себя невесть что, Резаный просто-напросто не имел права. Если бы он сделал это, то чувствовал бы себя так, как чувствует опущенный. А дойти до такого состояния на склоне лет Александр Данилин не мог. Слишком уж много за его спиной было колючей проволоки, централов, пересылок, карцеров, конвойных с лютыми собаками, всевозможных разборок и старых страхов. В общем, не человек, а легенда. Резаный уже не волен был изменить свою биографию и стать другим.

ГЛАВА 3

Гаишник в бронежилете придирчиво рассматривал документы, поданные ему шофером Чекана.

— Спешим мы, — не выдержал бандит, выбираясь из машины. — Послушай, командир, что тебе надо? Хочешь денег, так вот тебе стольник и отцепись ты от нас. У нас дела срочные.

Гаишник, не промолвив ни слова, покосился на Чекана. Тот достал деньги и поиграл ими в пальцах, так, как фокусник играет картой.

— Возьми.

Гаишник отдал документы и выразительно посмотрел на расстегнутый карман на своем бронежилете. А затем кивнул на второго гаишника, стоявшего посреди шоссе.

Время непростительно затягивалось, но Чекан не хотел нарываться на неприятности. Милиционеры в бронежилетах были ему не знакомы, а значит, могли и задержать. Опаздывать же к Резаному ему не хотелось, ведь тот настойчиво требовал приехать именно сейчас, не откладывая.

«Что мне, двести баксов давать, что ли?» — негодуя, думал Чекан. — Лишь за один их взмах рукой? За то, что остановили, когда мы даже правил на нарушили?

— Ты чего, начальник?

— Сто на два не делится, — проговорил один из милиционеров.

— Ты хочешь сказать, что на два делится двести? — не выдержав, вспылил Чекан.

Как-никак согласие принять взятку милиционерами было дано, хоть и в обтекаемой форме. Теперь здесь, на дороге, не было милиционеров и нарушителей, шел самый обыкновенный торг между равными, если можно назвать равными тех, у кого есть деньги, и тех, кто хочет их заполучить.

— Одна бумажка надвое не делится, — засмеялся милиционер.

И тут произошло странное превращение. Суровые до этого лица людей в форме просветлели, сделались добродушными и человечными.

— Два полтинника дай, если есть, и все в порядке. А то где же мы бумагу с самого утра разменяем? Не резать же ее пополам?

— Разберетесь, — Чекан сунул сотенную купюру в карман милиционеру и забрался в машину. — Погнали, — бросил он шоферу, — и постарайся проехать вон по той луже так, чтобы их грязью с ног до головы обдать.

Шофер не рискнул выполнить это распоряжение, да и Чекан не настаивал. Его занимало теперь совсем другое. До Клина оставалось совсем немного и, как он понимал, Резаный его заждался. Оправдываться тем, что на шоссе его задержали менты, Чекан считал ниже своего достоинства.

Он вынул телефон из кармана и набрал номер Резаного.

— Что за черт! — прошептал он, когда прозвучало четыре гудка, но никто так и не взял трубку. — Если бы он ждал меня, то сидел бы возле телефона и в сортир пошел бы с ним, если приперло ему встретиться.

Он уже хотел было сделать сброс и перенабрать номер, как трубка в его руках ожила.

— Резаный, понимаешь… — начал Чекан, ему ни разу не приходилось сталкиваться с тем, что трубку в доме Александра Данилина снимал кто-то другой, кроме хозяина. — Эй, слышишь меня? — Легкий холодок прошелся по спине Чекана. — С кем я говорю? Кто у телефона?