Убить ворона - [4]

– А что, Вилеткин, закурить есть? Только что-нибудь не наше. А то тут меня «Космосом» травят.

И, взяв сигарету, он задумчиво затянулся. Матвеев смотрел на Грязнова в растерянности. Только-только его фантазия нарисовала картину, как Грязнов, защищенный собственной славой, запросто входит в дом Чиркова и он, этот неуловимый убийца, раздавленный величием смелого оперативника, падет пред ним ниц; и вдруг – группа захвата в двенадцать человек, блокированные дыры в заборе…

– Что, Матвеев, думаешь, хитрый я лис? – отвечая на его мысли, произнес Грязнов. – То-то, брат, иначе нельзя. На Аллаха надейся, а верблюда привязывай, как один чукча говорил. Понял? Ладно, идем брать. Ты ждешь нас на развилке, на пересечении Юбилейной и Главной улиц, вот здесь, – он указал на точку в карте, – не скучай, мы скоро.

И, выйдя из «козлика», Грязнов, сопутствуемый Вилеткиным, двинулся через снег к пролеску.

– Что Чирков, не нервничает? – осведомился он через плечо.

– Не похоже, – отозвался Вилеткин, – с утра был дома, за пределы участка не выходил. Обливался водой, дрова колол, четыре раза выходил курить.

– Дрова колол? Обливался? По такому морозу-то? Серьезный мужик. Не дачник, уважаю. А то мне эти дачники… У меня, знаешь, на даче – генерал на генерале, и все как выйдут на грядки по весне, все в растянутых кофтах бабьих, черт-те в чем, в дранье каком-то – глаза б не глядели. А этот, видно, солидный человек. Водой обливается. Ты водой обливаешься на морозе, а, Вилеткин?

– Так точно, – отрапортовал Вилеткин, – утром и вечером.

– Вот, тоже солидный. А я, знаешь, люблю тепленькой водичкой. У тебя воду не отключили?

– Никак нет.

– А вот у нас отключили. Профилактику какую-то придумали. Трубы, говорят, проверяют. Что это за профилактика, когда из горячего крана вода холодная течет? Как они там смотрят? Знаешь? И это посреди зимы!

– Никак нет.

– Вот и я не знаю. Это что, заяц, что ли?…

Поляну стремительно пересек беляк.

– Точно, заяц, – удовлетворенно ответил сам себе Грязнов.

Они подошли к задам дачи Чиркова. Это было двухэтажное строение с флигелем, которое едва проглядывало в соснах. Участок, отведенный под дачу, был весьма просторен и захватывал часть леса. У дощатого забора стояли зазябшие милиционеры – двое, оба Грязнову незнакомые.

– Разрешите доложить, объект в зоне видимости не появлялся! – доложил один.

– Не появлялся, – повторил Грязнов, – сейчас появится. Вернее, я появлюсь в его «зоне видимости». Здесь и войдем.

Грязнов легко нажал на доску, и она подалась, приоткрывая лаз.

– Лезь ты первый, – командировал Грязнов одного из милиционеров. Затем и сам просунул голову в щель.

– Голова прошла, стало быть, и пузо пролезет, – пояснил он серьезным молодым людям.

По скрипучему снегу они вышли на асфальтированную дорожку вокруг дачи. Грязнов, оставив позади сопровождающих, вышел к парадному крыльцу и постучал в дверь. Дом не отозвался ни звуком. Грязнов увидел кнопку звонка. «Господи, а это еще зачем?» – подумал он, надавливая. Послышалась электронная мелодия, и вновь все стихло. «Да ну, к черту», – пробормотал Грязнов и стукнул в дверь ботинком. На втором этаже приоткрылась занавеска, и на мгновение стало видно лицо, тотчас же, впрочем, скрывшееся. Послышался неторопливый, размеренный шаг хозяйских ног по деревянным ступеням винтовой лестницы. Рука Грязнова привычно потянулась к кобуре. Он ожидал вопроса из-за двери, замешательства, но дверь спокойно отворилась. На пороге стоял мужчина средних лет, пожалуй, приятной даже наружности – рослый, плечистый, голубоглазый. Ничто не выдавало в его облике известного в кулуарах Петровки преступника Чиркова-Чирка. На фоторобот действительно был похож. Но скорее, как детский рисунок с подписью «Папа» на самого отца.

– Игорь Дмитриевич Чирков? – спросил Грязнов, добавив в голосе профессионального металла.

Чирков пристально и не без интереса посмотрел в глаза Грязнову. Взгляд его, казалось, ничего не выражал, и в то же время Грязнову уязвленно подумалось, что Чирков презирает его. Что же, Грязнову было знакомо и это презрение. Перед ним стоял сильный, яростный хищник, еще не ощутивший, что на него начата смертельная охота. Но Грязнов знал, что еще пара фраз, еще несколько привычных, юридически необходимых формул, и эти голубые безразличные глаза полыхнут огнем ненависти. У него не было выбора, и он не хотел выбора. Он шаг за шагом двигался по торной тропе.

– Я начальник МУРа Грязнов, – сообщил Грязнов, извлекая бывалую книжечку, – вы арестованы.

Чирков равнодушно, как показалось вновь Грязнову, посмотрел на книжку, на черно-белое лицо Грязнова на фотографии, может быть, слишком долго. Грязнов ждал вопроса, в чем причина обвинения.

– На каком основании меня арестовывают? – спросил Чирков никак не окрашенным, но глубоким и сильным голосом.

Грязнов почувствовал себя совсем в своей тарелке. Нужный вопрос был задан, все шло согласно сценарию.

– Вы обвиняетесь в умышленном убийстве гражданина Крайнего Григория Анатольевича. Следуйте за мной. Сопротивление бесполезно, дом оцеплен. Вот постановление о заключении вас под стражу.

Грязнов произносил клишированные, уже столько раз звучавшие фразы не думая. Его рука теперь не лежала на кобуре, но готова была привычно метнуться и в считанные мгновения выхватить пистолет.