Убить Тома Круза - [8]

 - Не провожай меня, - он осторожно взял ее за запястье и поднес руку к губам. Потом поднялся, не оборачиваясь, вышел из квартиры и с ожесточением захлопнул за собой дверь в прошлую жизнь.

 В предрассветных сумерках Рихард пересек пустынную в этот ранний час Пратерштрассе и только тогда оглянулся на знакомые окна в надежде, что она покажется в одном из них. Он подождал несколько минут, и постепенно надежда угасла, растворившись в холодном воздухе осеннего утра. Тогда он развернулся и пошел прочь. Сердце сдавливала щемящая боль, как будто в него воткнули что-то острое и поворачивали снова и снова.

 По сути, ее отказ ехать с ним был предательством, которого он никак не ожидал от любимой, и с этим ударом судьбы справляться было гораздо труднее, чем с последствиями драматической встречи с Гитлером. И эту женщину он хотел видеть своей женой, ради нее он пожертвовал карьерой и едва не испортил отношения с единственным родным человеком! Выходит, дядя Ганс был прав на ее счет с самого начала.

 Сзади раздался звонок первого трамвая - город постепенно просыпался, и улицы начинали оживать. Рихард махнул рукой вагоновожатому, и когда тот притормозил, вскочил на подножку. Через четверть часа он был на Южном вокзале. Он не знал, надолго ли покидает родной город, но надеялся, что навсегда оставляет в нем свою неправедную любовь.

 

 

 25 марта 1944 года

 Представительство министерства

 по делам колоний Британской империи

 Катманду, Непал

 

 Алистер Форсайт с детства твердо знал, кем он станет, когда вырастет: конечно же, чиновником министерства по делам колоний. В этом ведомстве служили его отец, и дед, и прадед. От Гонконга до Гибралтара, от Австралии до Танзании - везде стояли Форсайты на защите интересов Британской империи. После частной школы Алистер поступил в Оксфорд, откуда пришел на работу в министерство и получил свое первое назначение в Малакку. После Малайзии он успел поработать в Бирме и Индии, а потом вместе с очередным повышением по службе был переведен в одну из жемчужин Британской империи - богатый, сытый и благополучный Сингапур. Такое назначение для многих его коллег оставалось несбыточной мечтой, но Алистер считался везунчиком. Жаль только, что японцы этого не знали, и потому весьма некстати развязали войну на Тихом океане.

 Через несколько месяцев Сингапур пал. Алистер покидал город на одном из последних фрегатов ВМС Его Величества - вместе с несколькими знакомыми чиновниками он стоял на корме и смотрел на уходивший в небытие японской оккупации город. Джентльмены с достоинством курили сигары, с презрением игнорировали приказ покинуть палубу и с неизменным британским спокойствием комментировали бездарные действия военных. В этот момент по корме ударил японский снаряд - двоих собеседников Алистера убило на месте, еще троих тяжело ранило. Алистер был везунчиком: его только контузило. В первый момент он даже не осознал, что собственно произошло - он поискал место, куда положить недокуренную сигару, и не найдя такого, просто выбросил ее за борт, потом развернулся и, аккуратно - чтобы не испачкать светлые брюки - перешагивая через трупы и неприглядное кровавое месиво, покинул палубу. Он не помнил, как фрегат вышел из-под обстрела японской артиллерии - все это время он старательно оттирал пятна крови со светлого пиджака.

 Несколько месяцев Форсайт провел в госпитале в Калькутте. Контузия прошла довольно быстро, однако пережитое тогда на палубе что-то сдвинуло в его голове настолько, что о продолжении блистательной карьеры не могло быть и речи. Но его не комиссовали, а просто отправили служить в "спокойное место". Так Алистер оказался в столице высокогорного королевства Непал, где обо всех перипетиях мировой войны узнавал только из лондонских газет, доставлявшихся с двухнедельным опозданием.

 Как уже вошло у него в привычку, первым делом сегодня Алистер просмотрел "Таймс" - от корки до корки. Японцы активизировались в захваченной ими Бирме и начали наступление на индийский штат Ассам, откуда было не так далеко и до Катманду. Война, как будто шла за Алистером по пятам, и японцы не хотели оставлять его в покое даже в нейтральном Непале. Форсайт аккуратно сложил прочитанную газету и велел Камерону принести чаю. В непальском офисе Алистер был единственным британцем и представителем имперской бюрократии, метис Камерон Прадеш выполнял всю остальную работу - заваривал чай, сортировал корреспонденцию и выпроваживал из приемной редких посетителей.

 Через пару минут Камерон зашел в кабинет с большой чашкой чая масала - за год в Непале Алистер успел полюбить этот сладкий заваренный на молоке сытный напиток, щедро приправленный разнообразными индийскими специями.

 - Сэр, у нас в приемной посетитель, - предупредил Камерон.

 - Местный? - спросил Алистер, наслаждаясь первым глотком бодрящего напитка.

 - Нет, - ответил индиец, - белый.

 - Вот еще с утра на нашу голову, - вздохнул Форсайт. - Ты его раньше видел?

 - Нет, сэр.

 Алистер заметно помрачнел: белых в Катманду можно было пересчитать по пальцам, и все они друг друга знали. Появление незнакомца европейской наружности в его офисе не сулило ничего хорошего, учитывая осложнившуюся международную обстановку на востоке Британской Индии.