Убить ее! - [34]

- А с чего ты взял, Акиф, что это - ваше последнее дело?

- Эх, девочка, да ведь сейчас на улице Багирова больше репортеров, чем пьяниц. И с каждой минутой их становится все больше. Приехали даже телевизионщики из Баку, воткнули свою камеру прямо напротив заведения "Хазар", представляешь?! Я-то сам не видел, но только что звонила жена Таира Урудова, она и рассказала. Похоже, бабенка все утро проторчала у телевизора - заявила, что просто не понимает, что это за городок, в котором она прожила всю жизнь! Забавная штука жизнь, верно? Когда мы с ног сбиваемся, чтобы обелить невиновного, в нас тычут пальцами все, кому не лень!

- Интересно, как это скажется на ребятах из Баку? Акиф снова нахлобучил кепку на голову.

- Сама знаешь. К тому времени как мы с Джейхуном вернемся из "Катамара" в кабинете старика станут орудовать люди из районной прокуратуры. Ну что ж, зато можно порадоваться хотя бы тому, что мы за последние годы нарушили столько всяких законов, что ему предстоит изрядно попотеть, прежде чем решить, что на нас повесить. Ладно, будь что будет! До завтра, Нонна.

Акиф зашагал по коридору. Минутой позже по цементному полу твердо прошмякали другие каблуки. И с той же самой корзиной в руках появился Альберт. Ухватившись за решетку, он с тревогой вглядывался в лицо жены.

- Ваш супруг решил принести вам обед, - объявил помощник шефа, отпирая дверь. - Шеф сказал, чтобы я его впустил. Только вот с какой стати? - недовольно проворчал он.

Передав корзинку Нонне, Альберт осторожно присел на самый краешек топчана.

- Спасибо, - горько процедил Альберт. - Вы были так добры.

Пожав плечами, помощник шефа удалился. Альберт повернулся к Нонне:

- На этот раз завтрак поплотнее. Времени было немного больше.

Нонна уселась возле него и приподняла с корзины крышку. Здесь были горячие, только что испеченные бисквиты, посыпанные сахарной пудрой, жареный цыпленок с аппетитно хрустящей корочкой. Нонна вдруг почувствовала зверский голод. Ей со вчерашнего дня не удавалось поесть по-человечески. Она принялась уписывать за обе щеки принесенное Альбертом, даже не замечая, что заедает куриную ножку или грудку пирожками со сладким картофелем.

- Тебе вовсе не обязательно таскать мне еду, милый. В нашем суверенном Азербайджане заключенным не дадут умереть с голоду, кормят.

- Но ведь не такой же вкуснятиной?

- Конечно! Ничего похожего!

Нонна продолжала поглощать все, что он принес. А про себя думал: нет худа без добра. По крайней мере, есть во всем этом хоть что-то хорошее: наконец-то они с Альбертом стали ближе. Ближе, чем когда-либо за те два года, которые прожили вместе. И разговаривать стало куда легче.

- Как тебе понравилось предварительное слушание? - спросила она.

- Впечатляюще, - отозвался он честно. - Особенно когда этот человек стал читать, как девушка описывала все, что ты с ней делала. Молодец!

- Прости. Мне очень жаль, что тебе все это пришлось выслушать.

- Мне было стыдно.

- Но она просто ошиблась! Я не делала этого. Поверь! Но Альберт все еще колебался:

- Так ты и раньше мне говорила. Но если ты не виновна, почему тебя не выпустили?

- Потому что меня еще будут судить.

- За что?! За убийство старика? Или за то, что ты якобы сделала с этой бедняжкой?

- За все вместе. Ничего не поделаешь - таков закон.

- Но почему Семен Рохман не убедил их, что ты тут ни при чем? Нонна попыталась объяснить:

- Адвокат сделал, что мог. Заявил о том, что я не виновна. Альберт упрямо покачал головой:

- Не понимаю. Семен - он ведь твой защитник, так? И имеет право обращаться к судье, верно?

- Да.

- Тогда почему он утром не заявил, что ты не могла сделать ничего подобного?!

- Он прямо так и сказал;

- Вовсе нет. Все, что он сделал, - это сказал речь, после которой люди возненавидели тебя еще больше. Я сидел в зале. Я чувствовал, как эта ненависть обжигает меня! Почему он не мог сказать им всем, что эта девчонка тебе вовсе не нужна, потому что ты женщина, у тебя есть муж!

- Во-первых, потому, что я ему этого не сказала.

- Тебе было стыдно признаться, что ты занималась любовью с собственным мужем?!

Брови Нонны поползли вверх.

- Конечно же нет! Но если ты сам этого хочешь, я могу попросить его вызвать тебя как свидетеля. И ты сам расскажешь суду о том, что случилось перед тем, как я ушла.

- Зачем тебе вообще понадобилось туда идти?

- Хотел убедиться, что с девушкой все в порядке.

- Ты Семену об этом говорила?

- Говорила.

- Тогда почему он не сказал об этом судье?

- Потому что это всего-навсего предварительное слушание. Семен решил, что будет лучше пока поберечь силы.

- Силы?!

- Ну, я имею в виду мою версию того, что случилось.

- То есть пусть пока думают что хотят? То же самое, что и все в городке?

- И что же думают в городке?

- Что ты и есть тот человек, который надругался над тремя девушками и которого так и не нашли после совершения преступления.

У Нонны разом пропал аппетит.

- Где ты это услышал, Альберт?

- Тарик сказал, а он сам узнал, когда был в баре.

- С него станется!

- Но ведь это не правда?

- Конечно нет.

- То есть тебе не за что краснеть? - продолжал допытываться Альберт.

- Нет.

- Тогда почему сама не скажешь им в лицо? Почему не кричишь об этом всем и каждому? Почему позволяешь всем продолжать думать то, что им вбивают в голову?