У юнги тоже сердце моряка - [7]
Иван Дубровин проспал подряд восемнадцать часов. Когда проснулся, увидел в палате контр-адмирала Холостякова и попытался подняться.
- Лежи, лежи и не шевелись, - остановил его контр-адмирал и сел на стул около кровати.
Он внимательно, чуть хмурясь, посмотрел на бледное, похудевшее лицо Дубровина и, покачав головой, спросил:
- Как самочувствие?
- Да я словно вновь на свет народился.
- Пожалуй, что и вновь, - согласился Холостяков. - Крови ты, брат, много потерял. Три медицинские сестры тебе свою пожертвовали.
- Спасибо им, - тихо произнёс Дубровин. - А как команда?
- Все живы. А тебя, старший лейтенант, от души поздравляю с орденом Боевого Красного Знамени.
- Служу Советскому Союзу! - взволнованно произнёс Дубровин. Он перевёл дыхание и сказал: - Команду надо наградить, товарищ контр-адмирал. Люди катер спасли.
Боцман, комендоры, рулевой, механик, мотористы заслуживают боевой награды.
- Об этом уже позаботились.
- А как десант на Мысхако?
Это больше всего волновало Дубровина. Лицо адмирала омрачилось. Но ответил он спокойно и уверенно:
- Всё в порядке: десант живёт. Уцепились крепко. Отвоевали Станичку, гору Колдун. Там сейчас несколько морских бригад. Оборону хорошую соорудили. Даже название придумали отвоёванному кусочку земли - «Малая земля». И песню душевную сочинили:
…Контр-адмирал не стал говорить командиру «морского охотника» о том, что ещё 12 февраля погиб майор Ку-ников. Не сказал он и о том, что погиб командир катера Крутень, друг Дубровина, что десант в Южную Озерейку сорвался. Пока не должен об этом знать Дубровин. Важно то, что десант куниковцев удался, что отряд по-прежнему называется куниковским, что на «Малой земле» воюют несколько бригад морской пехоты. И недалёк тот день, когда Новороссийск будет освобождён.
БЫЛЬ О МАТРОСЕ КАЙДЕ И ЕГО ТОВАРИЩАХ
В Новороссийске, на берегу Цемесской бухты, высится бронзовый памятник Неизвестному матросу. В руке у матроса автомат, на могучих плечах - плащ-палатка, на голове - бескозырка чуть набекрень.
Смотришь на Неизвестного матроса и невольно вспоминается 1943 год, десантники, черноморские моряки, отважные в бою, весёлые в часы досуга.
Слышал я, что прообразом его был бесстрашный матрос из. куниковского отряда Владимир Кайда. В годы войны я не был знаком с Кайдой, но слышал о нём немало. И вероятно, даже видел его февральской ночью 1943 года, когда высадился вместе со своими разведчиками на «Малую землю».
Было в ту ночь темно. Землю и море освещали только вспышки ракет. Связной майора Куникова разыскал меня и повёл в штаб. Навстречу нам шли три матроса. Все рослые, плечистые, но один показался мне просто великаном.
Связной спросил: «А у вас такие ребятушки есть?» " Нет, не было у меня таких ребят. Связной добавил с явной гордостью: «Богатырь, верно? Сто пять килограммов весит! Ребята его зовут Малюткой!» По-видимому, это и был Владимир Кайда.
После победы над фашистами я стал разыскивать участников боёв за Новороссийск.
Написал десятки писем куниковцам. Получил ответы, записи воспоминаний. Пришло письмо и от Владимира Кайды из Донецкой области. Мы условились встретиться в Новороссийске в сентябре на традиционном сборе куниковцев.
И вот настал день нашей встречи. Около краеведческого музея собрались бывшие малоземельцы. Вижу великана-матроса в бескозырке - он выше всех. Лицо у него добродушное, подбородок волевой, глаза голубые, весёлые. Весь его облик, вся его фигура удивительно похожи на статую Неизвестного матроса. Это и есть матрос Кайда.
О его боевых делах можно написать большую книгу. Но сейчас я расскажу только о нескольких днях жизни Владимира Кайды и его фронтовых товарищей на «Малой земле».
«Буря с вихрем»
Отряд старшего лейтенанта Василия Ботылёва расположился неподалёку от морского причала. Было приказано отдохнуть и ещё раз проверить боеготовность. Ночью матросам предстояло высадиться вслед за отрядом майора Куникова.
Матросы проверяли оружие, точили финские ножи, а кто лишнюю портянку надевал, чтобы нога не болталась в ботинке, когда ночью во время десанта будет прыгать в воду.
На пригорке под деревом сидели четыре моряка и, перекидываясь шутками, ровняли патроны в пулемётных лентах, проверяли гранаты.
Это расчёт станкового пулемёта «максим» - Владимир Кайда, Николай Уткин, Анатолий Лысов и Николай Копотилов, Всем по двадцать два года.
«Буря с вихрем» - так прозвали пулемётный расчёт. Надо сказать, что среди моряков выделиться трудно. Все ребята храбрые, находчивые, жизнерадостные. И всё же расчёт Владимира Кайды - самого рослого моряка в отряде-выделялся. Не только Кайда,а любой матрос из расчёта мог, если нужно, схватить «максим» в полном сборе и вихрем помчаться на огневую позицию. А вес «максима» немалый - более шестидесяти килограммов. Никто не мог быстрее и лучше их сменить огневую позицию, замаскироваться.
Кайда родом из Донбасса. До службы на флоте работал токарем на заводе. Уткин - москвич, заводской электрик. Лысов - колхозник из Кировской области. Копотилов - колхозник из Тамбовской. На войне они сроднились как братья, друг за друга стояли горой.
