У юнги тоже сердце моряка - [5]

Дубровин прошёл дальше. Около носового орудия комендор Терещенко пританцовывал, чтобы согреться, и рассказывал что-то смешное двум десантникам.

Дубровин посмотрел на светящийся циферблат часов: осталось семь минут.

Последние минуты перед высадкой десанта особенно томительны. Тревожно сжимаются сердца даже у самых храбрых людей.

Над морем нависла напряжённая тишина. Разговоры затихли. Было слышно только, как на ветру полощется невидимый вымпел, поднятый на мачте, да бьются о борт волны.

Дубровин поднялся на мостик, приказал всем занять боевые посты. На палубе показался командир группы десантников. Он дал команду:

- Ребята, быть наготове!

- Сейчас начнётся, - тихо сказал Дубровин.

И вдруг вся бухта осветилась. Над морем и горами загрохотало. Гул артиллерийской канонады всё нарастал. Вспышки снарядов освещали море и берег Мысхако.

И тут где-то впереди раздался оглушительный скрежет, взметнулись огненные полосы. Сначала все даже оторопели, но сразу поняли:

- Да это же из «катюш» наши палят!

С флагманского корабля передали сигнал: идти к берегу.

- Полный вперёд! - скомандовал Дубровин.

Взревели моторы, и катер рванулся, вспенивая воду.

Корабли летели к огневому валу. Сейчас всё решали минуты, даже секунды. Через десять минут артиллерия перенесёт огонь дальше от берега метров на триста, к этому времени десантники уже должны быть на суше.

Дубровин понимал, что из-за малейшей задержки всё может пойти по-иному. И все его мысли сосредоточились на главном - на предстоящем бое.

Катер подлетел к береговой черте на полном ходу. К самому берегу пристать не удалось из-за мелководья.

Десантники наготове стояли у бортов.

- До скорого свидания! - крикнул командир группы Дубровину.

Десантники спрыгивали в воду. Дубровин видел, как их командир, держась за пеньковый трос, спустился с левого борта, окунулся по пояс в воду. И вот он уже бежит по берегу впереди всех, в правой руке у него автомат, а в левой граната. …Ракеты осветили берег. Вражеские прожекторы, словно гигантские огненные мечи, разрезали темноту. Засвистели мины, разрывы вспыхивали на воде, вздымая волны.

Десятки светящихся трасс - синих, красных, белых - потянулись к кораблям. По десантникам, бежавшим к берегу, в упор открыл огонь вражеский пулемёт. Несколько человек упали.

- Комендоры! Подавить! - в ярости крикнул Дубровин: он готов был сам броситься к орудию.

Комендор Терещенко уже стрелял по огневой точке. После четвёртого снаряда вражеский пулемёт замолк.

Когда все десантники выбрались на берег, Дубровин распорядился дать задний ход.

Катер стал разворачиваться. Два снаряда разорвались около кормы. Комендоры не прекращали стрельбу по огневым точкам врага.

К Дубровину подбежал механик.

- Один мотор вышел из строя, - доложил он.

- А второй?

- В порядке.

- Добро. Отходим.

Слева прошёл катер старшего лейтенанта Крутеня. Дубровин знал, что на этом катере находился Куников и его штаб. «Значит, Куников уже на берегу, вот хорошо!» - подумал Дубровин.

Корабль благополучно вышел из зоны обстрела. Командир спустился в моторное отделение.

- Повреждение серьёзное? - спросил он механика.

- Ремонт понадобится.

- А ещё один рейс выдержим?

- Безусловно.

Дубровин ощущал прилив необычайной энергии. Всё идёт отлично! До рассвета он сумеет перебросить ещё одну группу десантников.,

«Морской охотник» Дубровина ошвартовался у причала Кабардинки, поблизости от катера Крутеня.

- Как успехи? - крикнул Крутень Дубровину.

- Отличные. А у тебя?

- Тоже. Куникова и его штаб высадил.

На катера стали грузиться новые отряды десантников.

Предстояло перебросить ещё три боевые группы. В каждой насчитывалось по сто пятьдесят человек, командовали ими опытные морские офицеры. Все они должны были влиться в отряд Куникова. Катер Дубровина принял на борт десантников и направился к берегу Мысхако.

Издали было видно, что там, в Станичке - рыбачьем посёлке на окраине города, - идёт горячий бой. Взлетали разноцветные ракеты, рвались мины, снаряды. Все места высадки противник ожесточённо обстреливал и освещал прожекторами. «Надо взять чуть левее», - решил Дубровин и скомандовал:

- Лево руля… Ну, товарищ Сухов, сейчас многое будет зависеть от твоего мастерства.

Ослепительный луч прожектора осветил катер. Ловким манёвром рулевой вывел корабль из полосы света, а боцман Коноплёв открыл по прожектору огонь из крупнокалиберного пулемёта. Прожектор потух.

- Что и следовало доказать! - пробасил боцман и даже притопнул ногой.

Рулевой увидел «окно» в сплошной завесе от разрывов и направил туда катер.

Десантники, держась за пеньковые тросы, молча спускались в студёную воду с обоих бортов. Только раз кто-то крикнул:

- Ух ты, как жжёт!..

До Дубровина донеслись выстрелы из автоматов. Снова луч прожектора осветил катер. Комендоры открыли по прожектору огонь. Враг начал пушечный обстрел, снаряды рвались всё ближе и ближе.

Комендор Терещенко по вспышкам заметил вражескую пушку - она прямой наводкой вела огонь по катеру. Комендор стрелял по этой пушке до тех пор, пока не заставил её замолчать. Комендора ранило в ногу, но стрельбу он не прекращал. Но вот разорвался снаряд, и Терещенко отбросило к мостику. Сжав зубы, он пополз к своему орудию. С трудом поднялся, хотел выстрелить. Орудие молчало. Что случилось?