У юнги тоже сердце моряка - [6]
- Почему не стреляете, Терещенко? - крикнул Дубровин, видя, что комендор стоит, склонившись над пушкой.
Терещенко, не сказав командиру, что ранен, ответил:
- Осколок повредил орудие. Сейчас исправлю.
Он с трудом преодолевал слабость. Было бы орудие исправно, он бы доверил его матросу Зинину. Но сейчас необходимо устранить повреждение, а матрос Зинин не сможет этого сделать. «Только бы хватило сил», - думал Терещенко. И сил хватило - он исправил орудие.
Вражеский снаряд разорвался около кормы. Упал комендор кормовой пушки Морозов.
Второй снаряд разбил радиорубку. Радист выполз оттуда и бросился к мостику.
- Рубку разбило. Связь потеряна! - доложил он.
- Становитесь к кормовой пушке, - распорядился Дубровин.
Радист подбежал к пушке и стал наводить её на цель.
Парторг Давыдов высунулся из люка и крикнул Дубровину:
- Пробит борт! Вода поступает в моторное отделение!
- Большая пробоина?
- Порядочная.
- Попытайтесь заделать.
- Есть заделать!
Давыдов и командир отделения мотористов начали заделывать пробоину. Работали в помещении, насыщенном отработанными газами. Задыхались, падали, но снова поднимались и продолжали работу.
- Будем считать это партийным поручением, - тяжело дыша и кашляя, проговорил Давыдов. - Выполним его - корабль спасём… От нас зависит судьба людей.
Катер маневрировал около берега, поддерживая десантников огнём своих пушек и пулемётов.
От взрывов поднимались фонтаны. «Пора поворачивать», - подумал Дубровин и подозвал матроса:
- Узнайте, заделана ли…
Он не успел договорить, как около правого борта разорвался снаряд. Дубровин почувствовал острую боль в плече и боку. Он схватился за поручни мостика, подумав: «Не вовремя ранило». Его пальцы разжались, и он бы упал, но его подхватил боцман.
- Выводи корабль! - крикнул боцман рулевому, держа на руках командира.
- Рулевое управление не действует!
- Исправить!
Боцман отнёс командира в каюту, осторожно раздел, перебинтовал, Дубровин открыл глаза.
- Командуй, боцман, - прошептал он. - Спасай корабль…
Он хотел ещё что-то сказать, но снова потерял сознание.
Боцман подозвал матроса, поручил ему быть при командире, а сам побежал наверх.
- Что с командиром? - тревожно спросил комендор Терещенко.
- Жив, - глухо ответил боцман. - Но раны тяжёлые. Сознания лишился.
Он поднялся на мостик, сжал свои могучие кулаки и погрозил в сторону противника:
- Ужо мы тебе за всё отплатим…
На берегу разорвался снаряд, корабль осветило, и боцман заметил, что лицо рулевого сморщилось, словно от боли.
- Ты ранен? - крикнул боцман, - Нет? Вот и хорошо… Не унывай, не пропадём!
- Командира жаль. Не сумел я заслонить его…
Боцман ответил:
- Вот ты какой… Говори, как там рулевое управление?
- Я уже всё исправил.
«Может, команде на берег сойти? И раненых вынести?» - подумал боцман, но тут же отогнал эту мысль. Ведь на рассвете гитлеровцы сожгут покинутый корабль. Нет, настоящий моряк борется до конца за жизнь корабля.
- Разворачивай и выходи из зоны обстрела! - приказал боцман рулевому.
- Моторы работают с перебоями, в пробоины поступает вода, - сообщил рулевой. - Может, у берега курсировать, пока пластыри прикладывают?
- Выполняй моё приказание, Сухов.
- Есть!..
И вдруг заглох мотор. Боцман бросился к мотористам.
- В чём дело?
- Осколок… Попытаемся завести. Но вряд ли удастся, - сказал моторист и провёл рукой по лицу, растирая масло и кровь.
Боцман шагал по палубе, раздумывая, как быть. «Надо с парторгом посоветоваться», - решил он и открыл люк от помещения, где работали механик и командир отделения мотористов. Его обдало тяжёлым запахом отработанных газов.
Боцман крикнул:
- Давыдов! Выйди-ка на минутку!
Никто не откликнулся. «Уж не задохнулись ли они там?» -с тревогой подумал боцман и быстро вошёл в помещение.Борт был заделан, вода чуть просачивалась. А на полу без сознания лежали парторг и моторист. Боцман наклонился над ними, крикнул:
- Братки! Братки! Да что с вами, друзья? Сейчас вынесем вас отсюда!..
Боцман позвал матроса, и они вдвоём вынесли на палубу парторга и моториста.
Катер беспомощно качался на волнах. Взрывы вражеских мин и снарядов не утихали.
«Видно, придётся покинуть катер», - подумал боцман. Он спустился в каюту командира. За ним вошёл радист с электрическим фонариком. Он тревожно спросил:
- Жив?
- Пульс бьётся, - ответил боцман, держа руку командира.
Оба моряка понимали, как трудно будет раненым, если придётся переносить их на берег. Ведь там - враг. Конечно, команда пойдёт на прорыв, чтобы пробиться к отряду Куникова. Ради жизни товарищей, ради жизни командира, советские моряки готовы отдать свою жизнь.
- Надо обернуть его сначала шинелью, а сверху плащом. И других тоже, - сказал радист.
И вдруг катер задрожал. Послышался шум мотора.
- Ожил корабль! - крикнул боцман и бросился вон из каюты. Он вскочил на мостик:
- Разворачивай, Сухов!
Рулевой повернул штурвал и вдруг стал медленно сползать на пол.
- Сухов, ты ранен?
Ответа не было.
Боцман приказал радисту и матросам снести рулевого и всех раненых в кают-компанию, всех перевязать.
Сухов очнулся, с трудом спросил:
- А кто у руля?
- Сам встану.
Вскоре катер вышел из зоны обстрела. Боцман оглянулся. Весь берег был в огневом зареве… …После третьей операции в геленджикском госпитале командир «морского охотника»
