У ворот Северина - [6]

— Дураки они, что ли, признать близкое поражение этого бесноватого Адольфа? — подал голос и Павел. — Пишут несусветную чушь для собственного успокоения…

— Словом, сами себя подбадривают! — заметил Аурел.

— Вот именно!

— Слышали про взрыв воскресной ночью? — шепотом спросил Ромикэ и снова обвел взглядом собравшихся. — Взлетел на воздух воинский эшелон с немецкими танками и броневиками…

— Где?

— Недалеко от станции Скела Кладовей.

— Говорят, это была авария, стрелку перевели неправильно, — вмешался в разговор Максим. — Так я слышал…

— Какая стрелка, дурачок? — накинулся на него Ромикэ и щелкнул по лбу. — Не знаешь, не суйся! Все-то ему известно, обо всем-то он судит! Там был взрыв по полной форме. И случился он не сам по себе.

— Ей-богу, один человек мне сказал… — пытался оправдаться Максим.

— Перестань, не подхватывай любой уличный слух, — ответил Ромикэ.

— Вы должны понимать, друзья, что во всех подобных акциях решающая роль принадлежит партии, нашим старшим товарищам, — вмешался Валериу. — Только об этом нельзя распространяться. Партия действует в очень трудных условиях, полиция, вы знаете, не дремлет, но наших людей не запугаешь. И в случае с эшелоном, Пиус прав, взрыв произошел не сам по себе.

— Но и стрелка… — не сдавался Максим, вытирая нос рукавом потрепанной рубашки. — Один человек с нашей улицы был там…

— Ладно, и стрелка тоже, как ты говоришь, — понимающе махнул рукой Ромикэ и улыбнулся: пусть, мол, будет так, как хочет пацан. — Хорошо, если бы на пути у немцев вообще были только такие стрелки.

Валериу поднял руку, требуя тишины. Глядя на лежащие перед ним бумажки, он сказал:

— Сейчас мы посмотрим, как вы выполнили свои задания…

Ребята заерзали. Потом зашептались.

— Пиус и Павел, что вам удалось с самолетиками?

— Они «полетели» на судоверфь и в железнодорожные мастерские! — засмеялся Ромикэ, почесывая в затылке. — Только их было маловато. Нужно бы еще столько.

— Хорошо. Ты, Танца?

Танца поправила платок на голове, щеки ее зарделись еще больше, и она молча пожала плечами, словно ей нечего было сказать. Будучи застенчивой, она за все время не проронила ни слова, держалась замкнуто, как будто не знала никого из присутствующих.

— Прочитала брошюру?

Она вздрогнула и отвела взгляд.

— Что ты застыла, как перед фотоаппаратом? — спросил Валериу, пытаясь заглянуть ей в глаза. — Ты не поняла вопроса?

— Поняла, но…

— Что «но»?

— Не прочитала, товарищ Валер, — робко призналась она и, застыдившись, опустила голову. — Мне было некогда. Хозяйка не отпускает нас из мастерской даже для того, чтобы попить воды или чего-нибудь перехватить, когда мы проголодаемся, такая якобы горячка с заказами. Только в полночь я добралась до кровати.

— Хорошо, не потеряй книжку и будь осторожна, чтобы ее кто-нибудь у тебя не обнаружил. Где ты ее прячешь?

— В комнате, под полом. Я отодвинула половицу и положила ее туда…

— Смотри, Танца, чтоб ее не съели мыши! — засмеялся Ромикэ и в шутку дернул девушку за платок. — Они и тебя, недотепу, скушают.

Комната дрогнула от смеха; заулыбалась и пылающая от смущения Танца, но глаз, однако, не подняла. Плотная и кругленькая, крепко сбитая, она сидела, по-прежнему склонив голову, покусывая яркие полные губы, и большими, потрескавшимися от соды рабочими руками теребила подол юбки.

Валериу опросил каждого в отдельности, как они выполнили задания, и, внимательно выслушав, дал советы, наставляя, как надо действовать и что делать, чтобы все прошло успешно.

— Ну, Штефан, а ты?

Максим смущенно улыбнулся из-за двери, сморщив землистое старообразное лицо, словно изуродованное неведомой болезнью, и медленно встал. Оправил на хилой груди рваную рубашку и упавшим голосом сказал:

— У меня, товарищ Валер, не было заданий. Связной меня посылал в разные места, назначал разные встречи, и это все. Мне ничего не поручали. Правда, ничего… — Он пожал острыми плечами, вытер рукавом нос, глядя прямо в глаза Валериу, немного опасливо, но с большим почтением.

У Максима родителей не было. Отец, портовый грузчик, погиб на фронте, мать, работавшая прачкой, погибла при первом же налете англо-американской авиации на город. Оставшись сиротой, он жил на подаяния соседей, пока знакомый пекарь не взял его учеником в булочную «Братья Графф».

— Так, говоришь, ничего не поручали, Штефан?

— Не поручали, товарищ Валер.

— Ну, не совсем так, — возразил Валериу и улыбнулся, глядя с братской нежностью на маленького сироту, которого приметил сразу же, как только тот вступил в организацию. — Эти встречи тоже имеют свой смысл. Товарищи проверяли твою пунктуальность, серьезность, с которой ты относился к тому, чтобы прийти точно в назначенное время на указанное тебе место, ведь в конечном счете и это входит в задачу организации. Понимаешь?

— Понимаю, товарищ Валер…

— Потом тебе поручат и другие задания. И ты станешь их выполнять с такой же добросовестностью, с какой приходил на встречи. Только будь начеку, не допусти оплошности, а то бывает, она оборачивается бедой…

— Все будет в порядке, товарищ Валер.

— Ладно, садись, Штефан, — закончил разговор с ним Валериу. — Теперь, товарищи, я объясню, что нам предстоит. Ничего не записывайте. Значит, так: как можно быстрее и осторожнее распространить пять пакетов листовок, которые мы получим от нашего товарища из партийной организации…