У ворот Северина - [138]

— Михай, накрывай их! Не давай уйти! — кричал Ганя. — Переноси огонь!

Сжав челюсти так, что заходили желваки, Михай налег на гашетку. Немцы в панике метались по берегу реки, бросая винтовки, плюхались в воду.

— Молодец, Михай, классно стреляешь! — одобрительно кивнул Михаю Ганя и снова поднес бинокль к глазам. — Все, кажется, откатились…

Михай поднялся от пулемета и, пошатываясь, побрел обратно к окопчику, где оставил Дану с Максимом. Тяжело опустился в тени куста, стащил через голову мокрую от пота рубашку, устало поглядел на сестру и вдруг сказал:

— А лейтенант-то, по-моему, в тебя того… втюрился!

— Вот еще! — фыркнула, досадливо поведя плечом, Дана. — Тоже ухажер нашелся!

— Скажите, какие мы разборчивые! — ухмыльнулся Михай. — Ну прямо принцесса! А чем тебе плох Ганя? Парень хоть куда — и добрый, и образованный, жених что надо!

— Да что ты ко мне привязался со своим Ганей? — рассердилась Дана. — Решил меня за него посватать? Ну так ничего у тебя не выйдет.

Михай рассмеялся:

— Ох ты, как разошлась! Подумаешь! Не хочешь — не надо, я ведь просто так сказал. Подметил и сказал. А ты, моя дорогая, хитришь! Да только напрасно — все равно глаза выдают…

Он встал, отшвырнул рубашку и, голый по пояс, пошел, пригибаясь к земле, к своему пулемету, возле которого сидел молоденький новобранец.

43

После неудачной попытки овладеть батареей немцы залегли по обеим сторонам шоссе, на берегу и у железнодорожного моста. Изредка за пригорком мелькали их спины, пилотки, фуражки…

Догару, задрав голову, поглядел на небо.

— Ну и жарища! — вздохнул он. — В деревне, поди, все погорело. И молотить нечего. Да и кому молотить? Ох, горюшко горькое! Одни помещики дома сидят. Крестьян всех на войну угнали, когда-то еще вернутся… Да и вернутся ли вообще? Сына у меня убило, господин Райку. Жена который год больна. А земли у меня все равно почитай что и нету…

— Вот прогоним немцев, поделим землю между крестьянами, будет и у тебя надел. Кто на земле работает, тот ей и хозяин.

— Да кто же это нам землю отдаст?! Что вы, господин Райку!

— Вы сами, крестьяне, и возьмете. Возьмете и по-братски между собой поделите… А мы, коммунисты, вам поможем.

Из окопчика высунул голову Тотэликэ.

— А в вашей партии — одни рабочие? — спросил он.

— Почему одни рабочие? Есть и крестьяне… Там все, кто хочет бороться вместе с рабочим классом.

Тотэликэ переглянулся с Догару:

— Надо нам переходить в эту партию, дядюшка Ницэ…

— Верно говоришь, Тотэликэ, надо переходить, надо. Они люди простые, авось не погонят…

…Увлеченный боем Михай не сразу услышал, что кто-то его окликнул. Поднял голову — младший лейтенант Ганя.

— Слушай, Михай! Предойю прислал подкрепление новобранцев. Сейчас начнем атаку, сам полковник будет руководить. Начало — по сигналу зеленой ракетой. Будь поаккуратней, смотри по своим не бей! Как наши подойдут вон к тому пригорку, переходи со своим пулеметом чуть правей насыпи, вон туда, к дереву, видишь?

— Вижу. Ладно, я все понял, можешь идти.

Ганя побежал дальше и натолкнулся на Максима.

— Эх, черт возьми! — легонько ударил он Максима по затылку. — Вали отсюда, малый, нечего тебе тут делать! Сейчас здесь такое начнется — своих не узнаешь! Зачем зря рисковать? Давай уноси ноги, да поживее!

— Не уйду! — сверкнул глазами Максим. — Я комсомолец, меня партия сюда прислала…

«А ведь и в самом деле не уйдет, чертенок! — восхищенно подумал Ганя. — Ну и дела! Откуда в мальчишке такая твердость? «Не уйду», «меня партия сюда прислала»… Да, брат Ганя, — сказал он себе, — видно, многое ты проморгал». Он стащил с головы каску и надел ее на Максима.

— Ладно, чертенок, оставайся. Только поосторожней, зря не рискуй! Пуля — она ведь не выбирает… — Он сделал несколько шагов и в небольшом окопчике увидел Дану. Так, и эта здесь…

— Ой, это вы? Как вы меня напугали! — сказала Дана.

— Немцев не боишься, а меня испугалась? — пошутил Ганя.

— А я вообще трусиха. Уж сколько раз за сегодня думала: ну все, конец!

— Зато сосед у тебя — герой! Ничего не боится. Даже меня.

— Ну так это ж Максим! Он у нас в ячейке самый смелый.

— У вас в ячейке? Это что же получается, значит, ты тоже комсомолка?

— Конечно. А что тут особенного?

«Действительно, ничего особенного», — с упреком себе подумал Ганя и от растерянности стал шарить по карманам в поисках платка.

— Что вы ищете? Платок? Возьмите мою косынку! — И Дана протянула ему свой шелковый шейный платок.

— Спасибо, возьму на счастье! — Бережно сложив платок, он сунул его за пазуху. Оба смущенно помолчали. Внезапно лейтенант вспомнил, зачем он сюда пришел, крякнул и уже другим тоном сказал: — Сигнал к общей, атаке — зеленая ракета. Предупреди Максима, я, кажется, забыл ему сказать. Последи, чтобы он не лез на рожон. Да и сама будь поосторожней, поняла?

И он, двигаясь где ползком, а где короткими перебежками, устремился туда, где засели в своих укрытиях Райку и Ницэ Догару. Отчаявшиеся немцы, уже не таясь, подтягивали силы к шоссе. Суетились, что-то докладывали старшему офицеру и, выслушав приказания, опрометью кидались их выполнять. «Сейчас вы у меня не так забегаете!» — процедил сквозь зубы Михай и дал очередь из пулемета. Офицер дернулся, странно подпрыгнул и покатился по земле.