У ворона два крыла - [5]

— Ладно, — неожиданно загорелась я. — На каникулах куплю другую. Представляешь, как удивится Олливандер, если я буду не пробовать их по очереди, а требовать определенную?

— Я бы на это посмотрел, — серьезно ответил он, убирая свою палочку.

— А как я объясню, что мне другая потребовалась?

— Села неудачно или упала, вот и сломала, — без тени улыбки ответил Том. — Или собака сгрызла. Ты что, врать не умеешь?

— Еще как умею, — ответила я и вдруг решилась: — Том, а садись со мной на занятиях? С тобой интересно, а с девчонками я не дружу.

— Я только что хотел предложить то же самое, но ты опередила, — серьезно сказал он.

* * *

Вот так мы и устроились за одной партой. Без дразнилок, ясное дело, не обошлось, ну, Риддл и Редли, Том и Томасина, но поскольку мы не реагировали, от нас отстали. Все, кроме гриффиндорцев, тех просто раздирало желание придумать шутку посмешнее, а поскольку чувство юмора у них жеребячье, то я только морщилась, а Том мрачнел. Мрачность его ничего хорошего не сулила, я уже успела это понять, и только следила, как бы вовремя поймать его за руку. Запрета колдовать в коридорах он не нарушал, он и так мог избить, благо школу жизни прошел суровую и драться умел жестоко. А то, что он умел делать без палочки, вообще доказать было нельзя, и Том этим частенько пользовался: ну не полезет же мальчишка его лет в открытую драку с пятикурсниками? Чувство самосохранения у него все-таки имелось, поэтому он предпочитал выждать, а потом устроить обидчикам какую-нибудь пакость, причем так, чтобы на него и не подумали.

Но это были пусть неприятные, но мелочи. Другие занятия оказались куда как интереснее: чары мне худо-бедно покорились, хотя усмирить палочку Тома я была не в состоянии. Ладно, со своей совладала. На зельеварении Том доводил Слагхорна бесконечными вопросами и уточнениями и все так же строчил что-то. Мне не показывал, да я все равно не разбирала его почерк, если что, он мне сам объяснял. Память у меня отменная, но я тоже записывала пояснения, что Слагхорна, что самого Тома, вдруг все-таки что-то вылетит из головы? С трансфигурацией проблем не было у обоих, а вот полеты Том не любил.

— Когда-нибудь я полечу без этой дурацкой палки, — сказал он как-то. — Только осталось придумать, как это сделать.

— Ты уж придумаешь, — фыркнула я. Мы как раз устроились на опушке Запретного леса, куда выбрались вопреки всем предупреждениям, и теперь грелись у костра и пекли на огне яблоки. — Даже не сомневаюсь.

— А ты вот ленишься читать и не подозреваешь даже, сколько возможностей у магии… — Том повернул яблоко на ветке. — А используется только крохотная доля от всего этого.

— Том, мне бы по основным предметам успевать, — честно сказала я. — И да, я лентяйка, ты верно сказал.

— Но разве тебе не интересно? — повернулся он ко мне. В темных глазах плясало пламя. — Жизни не хватит, чтобы охватить все это…

Том вдруг замер.

— Ты что?

— Да так, задумался о бессмертии, — сказал он совершенно серьезно. — Но сперва надо вырасти, а то обидно будет застрять в возрасте одиннадцати лет. Впрочем, готовиться можно начать уже сейчас.

— Том, скажи, что ты шутишь, — попросила я.

— Я не шучу. Я не хочу умереть в самый интересный момент.

— Волшебники и так живут долго.

— Скажи это моей матери.

Я помолчала. Извиняться смысла не было.

— Пусть это будет не вечность, — добавил Том задумчиво, — но я бы хотел посмотреть, как люди покорят звезды. Вдруг там найдется что-нибудь интересное?

— А ты не устанешь жить столько лет? — спросила я. — Все знакомые умрут…

— Появятся новые.

— А если ты влюбишься?

— Ну а что мешает мне подарить любимой такое же бессмертие? Даже если она не будет волшебницей.

— А если этого не захочет она? — задала я провокационный вопрос.

— Уж поверь, самоубиваться на могиле я не стану, — хладнокровно ответил Том. — Захочет — отлично, ну а нет — значит, нет. У человека должен быть выбор. А у меня его нет. Или я, или…

Том помотал головой, подумал, потом медленно произнес:

— Знаешь, мы, приютские, может, не слишком-то воспитанные и умные, зато очень острожные и подозрительные.

Я проглотила замечание насчет его ума и приготовилась слушать дальше.

— Дамблдор с меня глаз не сводит, — сказал Том.

— В каком смысле? — не поняла я.

— В прямом. Куда я хожу, что делаю, с кем общаюсь и чем занимаюсь.

— Может быть, он о тебе беспокоится? — предположила я.

— Может быть… — иногда улыбка Тома выглядела пренеприятно. — Он постоянно вызывает меня к себе поговорить по душам, и это при том, что он не мой декан. Расспрашивает о том о сем. Интересуется знакомствами… Впечатление такое, будто ему что-то от меня нужно.

Я припомнила газетные статьи о маньяке, который предпочитал мальчиков, и поняла, что краснею.

— Не это, — легко прочел мои мысли Том. — Хотя кто его разберет… Но, скорее, у него есть на меня какие-то планы. Он понимает, что я сильный волшебник, а стану еще сильнее. И это я ведь еле-еле на уроках работаю. Ты-то знаешь.

Я-то знала, что Том может дать фору любому первокурснику (а может, и старшекурснику), но старается этого не показывать. И ищет всякие и всяческие способы обуздать эту свою силу, придать ей нужную форму, придумать что-то новое… Фантазия у Тома была бурная, если не сказать больная, поэтому постоянно приходилось его одергивать, чтобы не натворил беды. Наверно, я выполняла роль стоп-крана, а то пойди такой локомотив вразнос, добра не жди! И это ему только одиннадцать…