У Вечного огня - [60]

 — Мать, сядь! — Володька отвернулся. Женщина попыталась  заключить сына в объятия,  но тот сжал ее руки. — Отец, скажи ей. Не надо!

 — Тамара,  веди себя достойно! — вздохнул Вадим.

 Она поникла, села на стул, закрыла лицо ладонями, закусила губы, чтобы сдержать рыдания.

 — Когда  я вернусь домой? — Володька скосил глаза на отца. Вадим за внешней храбростью, увидел в глазах сына слезы. Стесняется проявить к родителям чувства. Привык брать, отдавать не умеет. Вместе с жалостью ощутил раздражение. Это мы должны его презирать. Приравнял нас вот к этим. Он бросил взгляд на Любу, сидящую в обнимку с Мишкой. На Галину и Андрея.

 — При первой возможности! — отвернул лицо от сына, Вадим.  В душе у него все закипело. Надавать бы ему оплеух.   — Все будет хорошо!

 — Это у вас хорошо! — передразнил его Володька. — А мне червонец светит! Вот ваши заботы как для меня обернулись!

 — Это точно! Правильно сказал! — зло прошипел Вадим, наклонившись к сыну. — Пороть тебя надо было чаще! Чтобы свое место знал! К родителям проявлял уважение! Постыдись хоть здесь! Я тебе не уличная девка, чтобы выслушивать твои  обвинения!

 — Вадим! — остановила его Тамара. — Мальчик в тяжелом положении!

 — Мальчик! Преступление совершать, так он взрослый, отвечать за свои поступки должен! Просить, а не требовать!

 Володька повесил голову на грудь. В камере, он иначе представлял  свидание с матерью. Увидел их холеный вид, и все забыл.  Они на свободе. Пьют, едят,  а я здесь! Он посмотрел на мать. Темные круги под глазами. На лбу пролегла широкая морщина. Я подлец! Вдруг осенило его. Они выхлопотали это свидание. Пришли увидеть меня, поддержать, а я с упреками.

 — Простите! Не могу я сейчас нежности проявлять. Плохо мне! — тихо произнес Владимир.

 — Нам тоже не мед! — Вадим хлопнул сына по спине. — Крепись! Сам нашел  приключение на свою задницу!

 Прижав к себе голову сына,  Галина гладит ладонями по волосам, из глаз текут слезы. — Успокойся, Галь! Неудобно! — Андрей  вытер ладонью глаза. Рыдания душат Кольку. Галина отстранила Колю, покрыла поцелуями его щеки, лоб.  Какое счастье обнимать, ощущать его прикосновения. Она  достала из сумки сверток.

 — Пирожки! — проглотил слюну Колька, уловив носом душистый запах.

 — С мясом, как ты любишь! — с придыханием, как после быстрого бега, произнесла Галина. —  Рано утром в духовку поставила. Пока собирались, испеклись.  

 Колька набил рот пирожком. Андрей погладил сына по голове.

 — Пап, прости! — Колька схватил руку отца, прислонился щекой.

 — Да, ладно! — Андрей отвернул лицо. В глазах защипало.

 Павел Андреевич, сидя у стола, наблюдает сцену свидания.  После радости, смятения, слез,  родители развернули кульки и  пакеты, стремясь накормить своих непутевых детей. Он отвернулся. Их волнение передалось и ему.  Вспомнил свою мать. Она   отдавала ему лучшие куски со стола. Отец часто упрекал ее за излишнее баловство. Все родители одинаковы.  Забота о своих отпрысках всегда на первом месте. Часто лишают себя всего, чтобы обеспечить детям лучшее проживание.  Чего не хватало Володьке? Учинил драку. Павел не сомневался,  зачинщиком ссоры был избалованный, привыкший считать себя крутым, Володька. Водку  принес в кафе. Николай по пьянке, любитель помахать кулаками. Не упустит момент продемонстрировать  силу.  Мишка глупый ребенок, выросший без отцовского внимания. Адвокат и его благодетели не прочь подставить мальчишку под обвинение.  Впереди суд! За ним последнее слово! Следователь поглядел на Алексея. Тот опустил голову, перелистывает журнал. 

 — Прощайтесь, товарищи!  — хриплым голосом произнес следователь. От волнения у него пропал голос.

 Мишка приник к матери. Люба обхватила сына.

 — Потерпи, миленький!

 — Бог даст, все сладится! —  бабушка, поцеловала внука в макушку.

 Володька обнял мать. Тамара почувствовала на щеке влагу.

 — Володечка!

 Он отвернулся, утер рукавом глаза, заложил руки за спину.

 Николай обнял мать и отца.

 — Коленька! — прошептала Галина.

 — Отец, мать береги! —  Колька оттолкнул родителей, пошел к выходу.

 Люба,  глядит вслед уходящему, сыну. Он словно стал меньше ростом.   Мишка повернулся.

 — Мама, мамочка, не хочу! — крикнул он и бросился к матери.

 Люба обхватила его руками, поцеловала в лоб, в бледные щеки. — Потерпи, маленький! Что ж теперь поделаешь! Потерпи! —  отстранила от себя. — Иди! Так надо! —  На онемевших ногах, дошла до стула у стенки и села.

 — Любонька! — Варвара Михайловна  сжала похолодевшие пальцы  дочери в своих ладонях. —  Плохо тебе!

 Люба покачала головой из стороны в сторону.

 — Сейчас пройдет! — она встала, надела пальто.

 — Пойдем домой! Наташа одна. Не сотворила бы чего!

 — Что ты! Не дай Бог!

 Они вышли на улицу.

 — Машину возьмем! — подошла к дороге Люба. — Чувствует сердце, неладное. Наташка! Надо было тебе остаться с нею.

 Едва машина притормозила у дома, Люба выскочила, не дожидаясь, матери, побежала к подъезду. От  волнения, не может попасть ключом в замочную скважину. Наконец замок щелкнул, Люба дернула дверь, вбежала в квартиру.

 — Наташа! — тихо позвала  женщина. Прошла в  комнату, на диване никого нет. — Наташа! —  в кухне, на столе нетронутый завтрак. За углом стола  увидела мысок красного домашнего тапочка.