У Вечного огня - [113]

 — Мамочка, прости! — прохрипел, теряя сознание.

Глава 48.

 Надя пристально вглядывается в малыша, лежащего перед нею на врачебном столе. Таким она представляла внука?  С нетерпением ожидала  рождения малыша. Рисовала себе картины предстоящей заботы о маленьком Сереже. Ее фантазия порой заходила очень далеко. Как станет с ним гулять, играть на детской площадке, водить за ручку рядом с собой в магазин, на работу. Здоровый, крепкий мальчик, которым будет гордиться. А перед нею, худенькое тельце.  Маленькие ручки и ножки слабо шевелятся. Порой ей кажется, он не дышит, и уже умер. Мальчик запрокинул голову на бок, на губы набежала  густая белая слюна.

 — С ним так часто бывает! — Вера Никитична  увидела испуг в глазах женщины. — Срыгивает пищу. Слаб, не все усваивается маленьким организмом. — врач положила руку на плечо Надежды Ивановны. —  Гарантий никаких!

 Надя потянула пеленку под ножками ребенка.

 — Заберешь! — Вера Никитична заглянула в лицо Нади. — Или в дом малютки? Больно хилый! Выкарабкается, или нет?

 — Конечно, заберу! — словно очнулась, Надежда.—  Мой внук. Сереженька! — она склонилась над ребенком.

 Вера наблюдает, как заботливо Надежда Ивановна пеленает ребенка, заворачивает в одеяло. Может, она его выходит!?  — На процедуры, не забывай приносить. До четырех месяцев промучаешься, а там, куда кривая вывезет! Больного ребенка врагу не пожелаю! — покачала головой Вера. — Ты сейчас представить не можешь, что это такое!

 — Выхожу!  Без него мне не жить!

 Вера села за стол, наблюдая, как Надя заворачивает ребенка.

 — Так, говоришь, Варвара Михайловна  умерла!?

 — Месяц назад! Я ее навещала, но так и не решилась сказать о смерти дочери и внучки. Пусть хоть умрет счастливой! Бог меня простит! — Надежда вытерла ладонью,  набежавшую на щеку, слезу.

 —  Встряхнись, Надька!  Живи в свое удовольствие! И хорошенько подумай, нужен ли он тебе такой! — она кивнула на завернутый в голубое одеяло, сверток на руках женщины.

 — Так я и живу! — улыбнулась Надя, сквозь слезы. — У меня теперь Сереженька есть! Я его никому не отдам!

 — Ты и сама еще не старая! Лучшие годы сыну отдала, теперь вот награда, больной внук.

 — Ладно, я пойду! — Надя взяла спеленатого малыша, прижала к груди.

 Вера Никитична поглядела вслед Наде, покачала головой. Не представляет, что ее ждет! Обижается, не слышит моих слов, или не хочет ничего слышать!

 Надежда Ивановна осторожно спустилась по ступенькам.

 — Теперь с тобой вдвоем станем жить! — поправила на лице малыша край пеленки. — Ничего, маленький! Скоро поправишься! — прижав к груди свою ношу, медленно пошла по тротуару. Значит, для меня еще не закончились испытания! Должна пройти и через это. Справлюсь! Должна справиться! Снова и снова она мысленно повторяет себе. 

 Женщина повернула ключ в замке квартиры.

 — Вот мы и дома, Сереженька! —  прошла в комнату, положила ребенка на диван, включила верхний свет, наклонилась над малышом.

 — Проснулся! Маленький!  

 Малыш открыл ротик и зевнул.

 — Зевает, маленький! — она улыбнулась. — Ты обязательно поправишься, малыш! — прошептала женщина. — Ты должен жить! Ты мне нужен!

* * *

 Павел и Нина  с умилением любуются маленьким существом,  в детской кроватке. Девочка, освобожденная от плена пеленок, энергично двигает ногами и руками.                                              

 Павел обнял жену за плечи, прижался щекой к ее щеке, вдохнул знакомый аромат духов.

 — Смотри, какие у нее маленькие ножки. А пальчики толстенькие и почти круглые. Она на тебя похожа.

 — На тебя! — улыбнулась Нина и отстранилась от мужа. — Твой нос и глаза!  —  наклонилась над девочкой. —  Машенька!  Солнышко мое!

 Павел  присел на стоящий рядом стул. — Иди, разогревай ужин, а я  покачаю.

 Нина задержалась у двери,   приложила ладонь к губам, сдерживая смех. Ей всегда хотелось смеяться, когда Павел впадал в детство, сюсюкая над ребенком.

 — Маленькой Машеньке холодно зимой! — тихонько напел Павел.

 Придумал колыбельную. Нина выскочила из комнаты, и расхохоталась.

 — Она заснула! — шепотом произнес, Павел, войдя на кухню.

 — Почему шепчешь? — улыбнулась Нина. — Здесь никто не спит.

 Павел присел к столу, подвинул тарелку с котлетами.

 — Часто думаю об этой девочке, которая умерла при родах, Наташа Федорова.

 — Я тоже о ней вспоминаю! — Нина села  за стол. — Мальчика растит Надежда Ивановна. Папа рассказывал.  Каждое утро,   спешит с ним на процедуры, потом он спит у нее в дежурке.  Очень медленно, но поправляется.

 — Мишка повесился!

 — Когда, ты не рассказывал? — подняла глаза на мужа, Нина.

 — Не хотел тебя тревожить, чтобы молоко не пропало. — Павел отодвинул, пустую тарелку. — Выходит, есть справедливость! Совершить такое преступление, и после жить со спокойной совестью?

 — Ты становишься жестоким! Я тебя разлюблю!

 — Прости! — Павел подошел к жене, обнял, прижался лбом к ее щеке. — Как перевоспитать наше общество!

 — Это безнадежно!  Люди совершают все новые и новые преступления! Надо менять само общество!

 — Ты права! Спасибо за ужин, дорогая! — он поцеловал жену в щеку, и вышел из кухни. Осторожно приоткрыл дверь в комнату, подошел к детской кроватке. Маша, закинув ручки за голову, спит. Почему дети, когда спят, поднимают руки вверх? Улыбнулся Павел. Наверное, и я так спал! На цыпочках  прошел по ковровой дорожке, осторожно сдвинул створки двери. Сел на диван, щелкнул пультом. Засветился экран телевизора.