У трех дубов - [4]

— Говорят, что у меня тоже необыкновенные глаза, — шутливо сказал он и прибавил уже более серьезно: — Сократ действительно особый человек. Его уникальные способности каждый раз приводят меня в изумление, и я никак не могу привыкнуть к этому. От него, между прочим, я знаю, что ваш отец…

— Отчим, — спокойно поправила она.

— Извините, — что ваш отчим и мистер Штейн были величайшими детективами, которые когда-либо работали в Скотленд-Ярде, что они всегда до мельчайших подробностей разрабатывали операции, и поэтому им всегда сопутствовал успех.

Они оставались на открытом воздухе, пока гонг не пригласил их к ужину.

Боб Штейн принадлежал к тому типу людей, которые всегда захватывают инициативу разговора в свои руки. У него был неистощимый запас различных историй, и даже Мендель рассмеялся, слушая его увлекательные рассказы.

— Боб, вы к старости станете святым, — издевался Мендель, но великан только отмахивался от него.

Когда часом позже он уехал, Джон Мендель принялся обсуждать это новое увлечение своего друга с большой резкостью.

— Стремление к сенсации — слабая сторона Боба, — говорил он, пожевывая погасшую сигару. — Это единственная плохая черта характера, которую я тщетно долгие годы пытался изменить. Сенсация любой ценой. От готов даже разориться, только бы сорвать немного аплодисментов.

— Может быть, он ради развлечения стал религиозным? — спросил Сократ. — Это иногда бывает.

Мендель презрительно рассмеялся.

— Только не с ним.

— Он не был женат?

— Нет.

Глаза Менделя скользнули в ту сторону, где молодая девушка беседовала с Лексингтоном, и он произнес:

— Он уже предпринимает определенные шаги.

— Понимаю, — спокойно сказал Сократ.

Однако Лексингтон тоже уловил последнюю фразу. Несколько озадаченный, он тихо спросил свою собеседницу:

— Это относится к вам?

Молли кивнула.

— И?..

— Я очень хорошо отношусь к нему, однако, — у нее задрожали ресницы, — видимо, не так, как он хочет. Я ему сказала уже однажды, что его желание неосуществимо и даже смешно.

— А что об этом думает ваш отчим?

Прошло некоторое время, прежде чем последовал ответ.

— По-моему, он потерял к этому всякий интерес, поскольку ему стало ясно, что я против этой затеи.

В голосе прозвучала горечь.

Лекс задумался. Он попал под очарование молодой девушки. Два часа показались молодым людям минутами, и Лексингтон выглядел недовольным, когда его брат пожелал всем спокойной ночи.

— Деревенский воздух сделал меня сонным, — сказал он, скрывая зевоту, — пойду спать. А ты, Лекс?

Лекс несколько мгновений колебался, но потом тоже поднялся.

— Зайди в мою комнату, — пригласил Сократ, когда они достигли верхнего коридора, и продолжал: — Да будет тебе известно, что ты превратил Менделя в свирепую кошку.

— Я? — удивленно спросил Лекс.

— Тс-с…

Помещение находилось над жилой комнатой, и снизу к ним доносились звуки разъяренного голоса.

— Этого-то я и опасался, — прошептал Сократ. — Он ругает ее.

— Почему?

— По-видимому, не выносит, когда падчерице оказывают внимание. И ты — не хочу употреблять фраз, взятых из романа, — но ты действительно выглядел влюбленным.

— Разве это плохо? — саркастически спросил Лекс. — Или, может быть, это выглядит неестественным?

Его брат рассмеялся.

— Наоборот, очень естественно. Мне не нравится манера поведения Джона. Другой бы гордился такой дочерью, даже если она его падчерица. Но какой-то страх, которым он одержим, вывел его из равновесия.

— Ты по-прежнему так считаешь?

— Больше, чем когда-либо. Он весь дом оснастил сигнализацией и вообще принял все меры предосторожности для своей безопасности.

— Какие причины для этого?

Сократ пожал плечами.

— Считаю, что неблагоразумно спрашивать человека о причинах его страха.

Из коридора послышались легкие шаги молодой девушки, входящей в свою комнату, затем раздалось тихое топанье слуг, шедших на зов хозяина, чтобы перенести его в постель.

— Спокойной ночи, Джон! — крикнул Сократ.

Ворчливое «спокойной ночи» донеслось через дверь.

— Доброй ночи, мистер Мендель, — присоединился Лексингтон, но ответа не последовало.

Была прекрасная светлая ночь, и долго еще после того, как все замерло в доме, братья сидели у открытого окна и вполголоса беседовали.

— Что это может быть за здание? — неожиданно спросил Сократ, указывая рукой на видимое в лунном свете здание в конце долины.

— Странно, что ты спрашиваешь о единственном здании во всей округе, о котором мне известно. Сегодня после полудня, когда я прогуливался по окрестности, спросил о нем садовника. Он объяснил, что дом принадлежит некому мистеру Джефри, филантропу и отшельнику, который находится в дружеских отношениях с мисс Темальтон, о чем, как я предполагаю, ничего неизвестно ее отчиму. Она… — он не закончил фразу.

В одном из больших окон белого здания блеснул огонь, точнее сказать, оно озарилось необыкновенным светом, который через мгновение погас.

Лексингтон вскочил.

— Что это такое?

Окно снова осветилось и снова погасло. Затем вспышки света последовали одна за другой.

— Мне кажется, кто-то сигнализирует по азбуке Морзе, — ответил брат и прочел по складам: «Иди». Следующую букву не успел расшифровать, и прошло некоторое время, прежде чем он уловил конец послания.