У страха глаза велики - [4]

— В театр она ее надевала?

— Нет. Цепочка золотая, а Кристина надела платье такое, голубоватое, к нему лучше идет серебро, я ей подарил недавно очень красивый гарнитур. Урал, авторская работа.

— То есть цепочка оставалась дома?

— Да, и кто-то… Причем специально. Можно случайно порвать, ну пополам, ну в двух местах… А там четыре куска.

— А цепочка длинная?

— Да нет, ровно вокруг шеи, ожерельем. А почему…

— Цепочка — это, знаете ли, не нитка, разорвать не так-то просто, а короткую еще тяжелее.

— Вот я и говорю, что специально, — он опять вздохнул. — А позавчера у Кристины в ванной кто-то разлил шампунь.

— Ну и что?

— Как — что? — возмутился мой собеседник. — Она только случайно не поскользнулась.

— Могла и сама нечаянно разлить и забыть. Или горничная. Хотя, конечно, горничная убрала бы… — я задумалась. — Радиоприемник или фен в ванной есть?

— Фен есть. Маленький такой, на батарейках. Рита, может быть, на «ты»? Так проще.

— Да пожалуйста. Ты с кем-то из домашних все это обсуждал? То есть — кто вообще знает о письмах и всем остальном?

Он покачал головой:

— Да никто, я думаю. Про шампунь только. Светочка, горничная наша, клянется, что ничего такого в ванной не было. Письма Кристина только мне показывала. Цепочку тоже.

— Понятно. Герман, а у вас в доме гости часто бывают?

— Ну… как сказать гости… Чтоб с застольем или что-то в этом роде — таких не бывает. Если надо что-то отметить, это в ресторане. А так заходят, конечно. У Ольги кто-то толчется, к маме, случается, подруги приезжают. К Вике — это сестра моя — раньше частенько заскакивали, сейчас, правда, нет уже.

— Что так?

— Да Тимур, муж ее, он… — Герман замялся.

— Ревнует к прошлому?

— Не то чтобы ревнует… Не любит.

— Ясно. А письма по почте приходили или..?

— Некоторые на стол клали, некоторые в карман.

— Ты у Кристины не спрашивал — что она сама по этому поводу думает?

— Да не хочется ее еще больше расстраивать. Она, по-моему, уверена, что это Ольга пишет. И в любом случае надо просто не обращать внимания, тогда автору в конце концов надоест.

— Здравый подход. А цепочка? А шампунь? Тоже Ольга?

— Да нет, вряд ли. Случайности скорее. То есть это Кристина так думает. Она очень храбрая девочка, — его голос дрогнул.

— Храбрая? Ну да, если делать вид, что чудища нет, оно само уйдет. Ты, кстати, эту несчастную цепочку ювелиру еще не отдал?

— Не успел, — Герман вытащил из внутреннего кармана пиджака плоскую темно-вишневую коробочку, щелкнул крышкой…

На самом деле кусков — с учетом застежки — было пять. Очень красивая цепочка: розовое золото, ажурное плетение — вроде византийского, но полегче. Тончайшая работа. Я присмотрелась. Конечно, без лупы много не разглядишь, но голову кладу — цепочку не рвали, а резали.

— Да уж, случайностью тут и не пахнет, — мне почему-то не хотелось докладывать о своих наблюдениях.

— В том-то и дело, — кивнул Герман и вдруг спросил. — А при чем тут фен?

— Да так, вспомнилось кое-что. Из личного опыта. Любой сетевой прибор в ванну — и пожалуйста, идеальный несчастный случай, куда надежней разлитого шампуня.

— Ты… вы… — Герман на минуту, кажется, потерял дар речи. — Ты полагаешь, что Кристине грозит реальная, — он подчеркнул это слово, — опасность? Что может…

— Вообще-то по-моему, это ты так полагаешь. Или я чего-то не понимаю?

— Я… я не знаю, — он, бедный, растерялся так, что мне его стало жалко.

Забавно, как у человека отбивает мозги эмоциональная заинтересованность в происходящем. Вот сидит передо мной более, чем неглупый мужик, наверняка обдумывал события. Чего бы не довести этот процесс до его логического завершения? Надо же, что с человеком любовь делает. А ситуация и впрямь выглядит неприятно. По отдельности — вроде бы ничего страшного. Письма и разорванная цепочка — какая-то детская бессильная злоба. Что-то вроде «а вот я тебя напугаю». Неприятно, конечно, но уж и не опасно. Шампунь и вправду можно разлить случайно, а потом отвлечься на что-нибудь и забыть. Но как-то уж все одно к одному. Не люблю я совпадений.

— Да нет, я не думаю, что все так уж серьезно, — увидев, как напугался мой собеседник, я попыталась его успокоить. — Если бы кто-то всерьез пытался от нее избавиться… Нет, непохоже. Собака, которая лает, не кусает. Убить человека, в сущности, несложно, а тут скорее просто желание испугать, сделать больно, отравить жизнь, в общем. Но почему я-то? Почему бы тебе не обратиться в какое-нибудь охранное агентство?

Герман покачал головой.

— Нет, этот вариант не пойдет. Я даже свою службу безопасности не хочу задействовать. А про тебя мне рассказывали. И присутствие в доме журналиста я объяснить могу: по случаю юбилея мы решили о компании книжку написать, ну что-нибудь такое. Вроде бизнес — это сражение, а мой дом — моя крепость, в смысле — тыл. Или это очень уж глупо?

Я признала, что «глупо», но не «очень», в смысле — как предлог сойдет.

Рассказывали ему — ну надо же! Положим, в Городе есть некоторое количество людей — та же Лелька, к примеру, — которым известна моя способность влипать во всякие детективные истории и даже вполне прилично их потом распутывать. Но все-таки интересно — кто наболтал?