У стен великой Намазги - [14]

Каменный кетмень. Чакмаклы-депе. Энеолит

Каменная мотыга из Чакмаклы оказалась прообразом того среднеазиатского кетменя, который, став железным, дожил до наших дней. «Употребление кетменя при различных земляных работах положительно универсально… — писал В. И. Масальский. — Кетмень заменяет плуг, лопату, заступ, лом, сапку и т. п.; им устраиваются грядки и валики и проводятся оросительные борозды и каналы; он служит для уничтожения корки или так называемого спекания на лессовой почве и для ее разрыхления, для выкапывания сорных трав и мотыжения посевов, для постройки запруд, рытья ям, выравнивания дорог и проч.»^{41}.

Сейчас кетмень во многом вытеснен машинами, но там, где приходится применять ручной труд, он и в наши дни остается незаменимым орудием в условиях Средней Азии. Думается, что и древние земледельцы Южного Туркменистана использовали свои каменные мотыги не менее широко, чем их потомки — железные кетмени.

Учитывая все сказанное, можно реконструировать примерно такую картину земледельческих работ в Джейтуне: весной Карасу разливалась и около Джейтуна возникало мелководное озеро, быстро высыхающее под жаркими лучами южного солнца. После того как вода испарялась, влажную почву разрыхляли палками-копалками и засевали пшеницей и ячменем. Когда зерновые поспевали, их жали составными серпами, обмолачивали, веяли и сушили, но какими способами все это делалось, мы пе знаем. Затем зерно доставляли в поселение. В чем? Возможно, в глиняных сосудах, но скорее в плетеных корзинах.

Меньшая часть зерна рушилась в ступах и затем растиралась на зернотерках, после чего из растертого зерна (муки? или это еще была не мука?) пекли хлеб. Но вполне возможно, что зерно до рушения обжаривалось: ранние формы культурных злаков отличаются твердой оболочкой, отделить которую не так-то легко. Недаром на раннеземледельческих поселениях археологи находят так много обгорелых зерен. Возможно, что хлеб в то время вообще еще не выпекали, а после растирания зерно употреблялось в виде каши.

Большую же его часть надо было хранить длительное время, до следующего урожая. Возможно, зерно держали в крупных сосудах (корчагах), но скорее в ямах, обмазанных глиной. Туркменский археолог О. Бердыев отмечал, что хранение зерна в таких ямах практикуется и поныне населением Южного Туркменистана, причем зерно в них не портится.

Как уже не раз говорилось, основными зерновыми культурами у джейтунцев были пшеница и ячмень. Так как в подгорной полосе эти злаки не произрастают, то джейтунцы, видимо, принесли их с собой, со своей прародины. Ведь район обитания их предков был в то же время и одним из центров происхождения культурных растений. Детально проблему таких центров разработал выдающийся советский биолог, путешественник и общественный деятель Н. И. Вавилов.

Талантливостью, разносторонностью дарований, широтой интересов Н. И. Вавилов чем-то напоминал П. П. Семенова-Тян-Шанского. Н. И. Вавилов был генетиком и селекционером, географом и путешественником, президентом ВАСХНИЛ и президентом Всесоюзного географического общества, создателем уникальной мировой коллекции культурных растений Всесоюзного института растениеводства (ВИР) и членом ВЦИК. Он был автором «Закона гомологических рядов в наследственной изменчивости» и многих работ по происхождению культурных растений. Блестящие научные работы, многочисленные (и весьма результативные) экспедиции, яркость таланта, высокая принципиальность — все это создало Н. И. Вавилову мировую известность. «Многогранность его научных исследований, — пишет советский селекционер, академик ВАСХНИЛ Н. А. Майсурян, — позволила Н. И. Вавилову поднять в науке такие мощные пласты, разработка которых была посильна только его научному гению»^{42}.

Н. И. Вавилов прозорливо связал вопросы происхождения домашних животных и культурных растений с проблемой возникновения древних цивилизаций. Он писал: «Проблема происхождения домашних животных так же, как происхождения культурных растений, связана с историей народов: она есть часть истории материальной культуры… география первобытных цивилизаций мира совпадает в значительной мере с географией мирового распределения первоисточников культурных растений»^{43}.

Н. И. Вавилов установил, что центры происхождения культурных растений находятся в горных районах; среди семи таких центров он выделил и Юго-западно-азиатский, куда включил Малую Азию, Кавказ, Иран, Афганистан, Среднюю Азию и Северо-Западную Индию. Здесь, полагал Н. И. Вавилов, возникли многие виды пшеницы, ржи, различные зернобобовые, дыня, лен, ряд плодовых культур и овощей, так что один этот центр дал около 14 % всех культурных растений, используемых человечеством.

В более поздней работе он разделил этот центр на два — Среднеазиатский и Переднеазиатский. В последний Н. И. Вавилов включил Малую Азию, Закавказье, Иран и горы Туркмении. В списке культурных растений этого очага (или центра) числится 84 растения. Заканчивая главу о Переднеазиатском очаге происхождения культурных растений, Н. И. Вавилов писал: «Этот очаг замечателен прежде всего исключительным богатством видов культурных пшениц…