У стен Москвы - [5]

Когда Сашка вышел в коридор и задумчиво стал смотреть в окно, он вдруг почувствовал на своей голове чью-то руку. Мальчик поднял глаза и снова встретил ласковый взгляд пожилого человека, который только что сидел за столом комиссии.

— Хочешь быть моим сыном? — глядя в лицо мальчику, спросил пожилой мужчина.

Сашка задумался. Странным ему показалось это предложение. Как это — стать сыном? Разве так бывает?

— Ну ладно, я тебя не тороплю с ответом. Поживешь у нас, обглядишься, а там видно будет. Согласен?

— Ага. Согласен… — неуверенно ответил Сашка.

Они вышли на улицу и сели в трамвай. На площадке вагона никого не было. Злой, холодный ветер проникал и сюда. Сашка переступал с ноги на ногу, дул на пальцы, но никак не мог согреться.

Степан Данилович Пастухов (так звали пожилого рабочего) снял со своих рук теплые варежки и протянул ему.

— А ну-ка надень. Теплее будет.

— Что вы, дяденька, я… я совсем… Мне нехолодно.

— А я и не говорю, что ты замерз. Только в варежках сподручнее будет.

Сашка взял шерстяные, теплые варежки, надел их.

Невдалеке от Беговой улицы они сошли с трамвая и направились к трехэтажному дому, в котором жил Пастухов. Поднялись на второй этаж. Степан Данилович достал ключ и открыл дверь. Сашка оказался в небольшой квадратной прихожей. Направо — дверь в одну комнату, налево — в другую, а прямо — еще какая-то дверь. «На кухню, наверное», — подумал мальчик. Тут было чисто, тепло и пахло свежими домашними щами. Сашка даже слюну проглотил от этого вкусного запаха.

Из кухни вышла невысокая полная женщина в белом фартуке.

— Вот, принимай, Мария Григорьевна… — радостно сказал Степан Данилович.

Женщина всплеснула руками и прижала фартук к глазам.

— Вот тебе раз! Я сына привел, а ты в слезы.

— Да это я так… от радости… — И заторопилась, забегала по квартире, отыскивая и доставая одежду, оставшуюся от сына, которого она похоронила два года назад.

— А ну-ка пойдем, сынок, пойдем… Вот сюда, в ванную. Раздевайся…

Выкупавшись и переодевшись в чистую, хорошо выглаженную одежду, Сашка сел к столу.

Мария Григорьевна засуетилась, стала угощать парнишку:

— Вот, возьми еще пирожочек. Смотри какой поджаренный.

— Спасибо… Я не хочу больше, — отказывался Сашка.

— Ешь, ешь. Поправляться надо. Ишь как подвело тебя, — сказал Степан Данилович.

После обеда они втроем пошли в магазин. Купили Сашке новые ботинки, пальто и шапку.

«Добрая одежа. Такой я сроду не носил», — глядя в зеркало, думал мальчик.

Ночью, лежа в чистой, мягкой постели, Сашка рассуждал: «А ничего… И в Москве, оказывается, есть добрые люди».

На другой день, когда они со Степаном Даниловичем пошли гулять, Сашка уже совсем другими глазами смотрел на Москву. Все ему тут нравилось — и дома, и улицы, и люди. И день какой-то был особенный — солнечный, радостный.

Дом, в котором жили Пастуховы, находился недалеко от казарм пехотного полка. Сашка любил после школы приходить к казармам. Придет, бывало, отвернет неприбитую доску в заборе, пролезет во двор и, спрятавшись за какой-нибудь старой, отжившей свой век тачанкой, смотрит, как красноармейцы учатся на полковом плацу, прыгают через «коня» и крутят на турнике «солнышко». Особенно ему нравилось смотреть, как бойцы взвода конной разведки занимались вольтижировкой на тонконогих, поджарых лошадях или рубили лозу.

Со временем красноармейцы привыкли к мальчику. Стали давать ему небольшие поручения: то подержать коня, а то и поводить его по плацу после рубки лозы.

Однажды на манеж пришел не очень высокий, грузный военный в широченных бриджах.

«Как Тарас Бульба», — подумал Сашка, глядя на его седеющие, обвислые усы.

Заметив мальчика, державшего в поводу серого высокого коня, седоусый спросил:

— А это что за герой?

Командир взвода, руководивший занятиями, рассказал о том, с какой любовью Сашка относится к лошадям, оружию, интересуется всем, чем занимаются красноармейцы.

— Вот как! — воскликнул военный в широких бриджах. — Ну-ка, мы сейчас проверим, на что он годится. Садись на коня.

— Это вы мне, дяденька? — нерешительно переспросил мальчик.

— Конечно, тебе. Можешь проскакать два круга. Только смотри не упади.

Сашка шмыгнул носом, схватился за луку и одним махом взлетел в седло. Потом, пригнувшись к гриве, пустил коня с места в карьер так, что даже рубашка надулась сзади пузырем и ветер засвистел в ушах.

Когда мальчик, резко осадив коня, соскочил на землю и подошел к командиру, тот довольно крякнул и, разглаживая рукой пышные усы, сказал:

— Ну что ж, видать, и вправду добрый казак получится из тебя. А учишься как?

— Хорошо!

— В каком классе?

— В восьмом.

— Та-а-ак… Окончишь школу — приходи ко мне. Спросишь заместителя командира полка Семена Петровича Потапенко. Помогу поступить в военное училище и стать командиром. Не возражаешь?

— Ой, что вы? Я же сам хочу этого. Давно. С самого детства…

… А через пять лет после этого разговора Александр, скрипя новыми ремнями, стоял навытяжку перед Потапенко, который к этому времени был переведен на Дальний Восток, и докладывал о том, что успешно закончил училище и прибыл в его распоряжение.

— А поворотись-ка, сынку! — словами Тараса Бульбы обратился к Александру Семен Петрович, а потом уже от себя добавил: — Хочу посмотреть, каким ты стал.