У самых брянских лесов - [14]
От такой-то жизни, бывало, выносит Аниска с дядюшкиного стола объедки свиньям, да что-нибудь и сунет себе в рот. А тетушка заметит и крик поднимает:
— Воровка! Воровка! В крови это у вас всех! — да за косы Аниску, да по щекам!
— Эх, злющая долюшка на мою головушку выпала, — уныло вздыхает тетя Маша. — Старик мой, Серега, муж, стало быть, правду искал, да и угодил в Сибирь-матушку. Да там безвременно и загиб. И старшенький мой, Иванушка, по батькиной дорожке пошел. Чем он проштрафился? Не знаю, не ведаю. А в Шлисбург-крепость упрятали. Вот мы и стали как бы крамольными. Народ тож косится. И мое ли старушечье дело и в непогодь и в стужу на речке белье полоскать? И жатва тож на моих плечах. Легко ли одной две семьи обработать?
Слушая тетю Машу, невольно я задумывался: отчего это — за правду острог? Голову брить — и в Сибирь-матушку на каторгу… Дядюшка тоже хорош, сахарку и того дедушке не даст…
И еще сильнее жалел я тихую, душевную тетю Машу…
Школа
Наконец пожаловала и хмурая, ненастная осень. Непрерывно моросит надоедливый мелкий дождичек. Сыро, грязно и неприветливо вокруг. По болоту стелется сизый туман, оголились в барских усадьбах липы, тополя и клены. В деревне тоже уныло, тишина. Мужики досушивают и обмолачивают в овинах остатки житницы. Бабы и девки засели за самопряхи — гудят прялки и рано поутру, шумят и ввечор до полуночи. Ребятишки покинули запруду, забились в душные хаты.
Мой любезный дядюшка и вовсе запамятовал, что надо мне в школу, и по-прежнему помыкает мной, Володькой и Аниской:
— Марш картошку копать!
— Сгребайте на коноплянике сулуку: сарай да двор уж надобно утеплять!
— Отправляйтесь хворост на зиму заготовлять!
Всякой работы надумает, конца ей нет.
Так бы, наверно, и не видать мне школы, если бы не помог мой друг-приятель Аполлоныч — мужичонка небольшого роста, с черной бороденкой, с такими же черными подстриженными под горшок волосами и с живыми, лукавыми глазами. Он время от времени прирабатывал у дядюшки.
— Да, да, Максимыч, чтой-то ты Федорыча в школу не направляешь? — сказал он однажды. — Давай, давай, Максимыч. А хозяйство твое, стало быть, мы обиходим с Володькой…
— Вот уж, что уж… — заговорил дядюшка. — Между дел, пожалуй, пусть и пошляется. — И обратился ко мне: — Вот так-то: школа школой, а по хозяйству чтоб все в исправности было — скотинка напоена и накормлена, дровишки нарублены и по топкам разнесены. Затемно и мужикам керосин да деготь чтоб был отпущен.
Долго он еще говорил, да я мало слушал. О школе думал.
Так поутру в один из сентябрьских дней, пристроясь к стайке ребят, зашагал я в школу.
И что там толковать? Летел как бы на крыльях. Казалось, новая, неведомая жизнь ждала меня…
В поле, в версте от деревни, стояла церковка — приземистая, молчаливая, с облупившейся краской, а в полусотне шагов от нее — пятистенная изба с подгнившими углами, покосившаяся в сторону церкви, будто кланялась ей. Это и была школа.
Среди учеников были и пузыри — от горшка два вершка, были и такие, что хоть впристяжку впрягай: рослые, плотные, говорящие полубаском. Эти разгуливали среди пузырей, как гусаки в стае гусят.
Но вот дребезжаще зазвенел колокольчик. Распахнулась дверь, и все двинулись в школу.
Классом оказалась половина избы, заставленная десятком парт. Ребят же сюда набилось десятка три с хвостиком. И среди них ни одной девочки. Мужики на деревне толковали: «Прясть, ткать и похлебку варить — матка научит. А грамота им ни к чему».
Шуму, крику было — хоть отбавляй. Но вдруг раздалась команда:
— Смир-р-но! Смир-р-но! — словно здесь была рота солдат.
— Это Воробей выкрикнул, — объяснил мне Пантюшок, мой новый приятель. — Видишь — самый здоровенный малый в школе. И драчливый — его потому и воробьем прозвали. С ним лучше не вяжись. А сейчас и Суслик заявится.
— Какой суслик?
— Да сам учитель. Воробей всех прозвищами наделяет. Дрянной малый…
Тут же со второй половины избы появился и сам учитель: в поповском подряснике, с тупым рыльцем и бегающими глазками. Его рыльце выхватится на минуту из воротника подрясника, сверкнет глазками и снова в воротник. Точь-в-точь настоящий суслик — выставит из норки тупую мордочку, вертанет головой и опять в норку.
«Да, — подумал я, — метко Воробей придумывает прозвища, ничего не скажешь…»
Однако Суслик отрекомендовался Павлом Ивановичем. Тут же он приступил к пересортице. Второгодников, третьегодников и других «никчемных» загнал на задние парты.
— Марш на «камчатку»! — провозгласил он. — Балбесы!
В балбесы угодил и мой новый приятель Пантюшок.
— Ты чего же так-то? Третью зиму шляешься и ни в дуду, ни в сопелу?
— Да никак не вразумею. Грамота — она мудреная. Не знать, как ее и осилить… — ответил Пантюшок и безропотно отправился на «камчатку», словно на свое привычное место.
Началось обучение. Суслик вручил каждому по грифельной доске и по грифелю. Затем нарисовал на классной доске палочек, крючков и разных загогулин — вот и учись, ума-разума набирайся.
А выходит криво да без хвостиков — плюй на грифельную доску, стирай рукавом и снова пиши сколько хочешь…
Недельки через две принес Суслик буквари. В букваре было немало завлекательных картинок: домики, ежи, мухи да пчелы, топор и соха была, и много еще всяких рисунков, ярко раскрашенных.
Герои книги — уральские пионеры конца 20-х годов. Они активно участвуют в работе Студии революционного спектакля, дружат с кавалерийским милицейским дивизионом, оказываются в центре опасного приключения. Адресуется повесть школьникам среднего и старшего возраста.
Иногда животные ведут себя совсем как люди. Они могут хотеть того же что и люди. Быть признанными сородичами. Комфортно жить и ничего для этого не делать. И так же часто как в нашей жизни в жизни животных встречаются обман и коварство. Публикуется в авторской редакции с сохранением авторских орфографии и пунктуации.
Сказочная повесть для детей "Грозомоты и грозодети" об удивительных героях, летающих бегемотоподобных существах. Грозомоты прозрачны. Они пьют дождь, едят сладкий туман, глотают молнии, чтобы спасти своих земных друзей. Жилище удивительных существ, Грозодом, находится высоко в небе – невидимая снаружи капсула висит в одной точке пространства, и через иллюминаторы удобно наблюдать за всем, что происходит на Земле. Отдельные главы – лёгкие байки для детей.
Главная героиня книги – девочка, которую зовут Земля. Она собирается идти в театр, но, рассчитав время неправильно, опаздывает. Потом она отправляется в театр ещё и ещё. Но теперь она сталкивается уже совсем с другими обстоятельствами. Жизнь проверяет её на человечность, и она научается отличать СРОЧНЫЕ дела от ВАЖНЫХ. Эта книга является хорошим подспорьем для родителей, чтобы поговорить о СОБРАННОСТИ, попробовать вместе с ребенком провести линию между делами суетными и действительно важными. ДЕТСКИЕ ИЛЛЮСТРАЦИИ призваны вдохновить маленьких читателей к творчеству и созданию собственных книг.
Ты открываешь книгу. С неохотой, конечно. Начинаешь читать. Через силу, понятно — в школе заставили. Продираешься через пару страниц, зевая, и вдруг… Вдруг понимаешь: это всё — про тебя. Не просто «похоже на твою жизнь» или «напоминает твои мысли», нет! Это всё — буквально про тебя. Такая книга попала в руки 14-летней Ким. В романе какой-то Леи Эриксон о Ким рассказано всё: как родители развелись; как отец нашел новую девушку, которая теперь ждет ребенка; даже про то, как в Ким влюбился одноклассник. И вот тут-то самое ужасное: в финале одноклассник умирает! Она должна спасти Яспера — он хороший парень и не заслужил такой участи. Тут без помощи лучшей подруги, удивительной и всемогущей Петровны, не обойтись.