У самого синего моря - [6]
Томке, наверное, очень весело, потому что она хохочет вовсю и даже подпрыгивает и ерзает по скамье от удовольствия. Теперь мне уже слышно, как она кричит Павлику:
— Эх ты, сандалии-то новые измочил?! Ну попадет тебе от матери!
Но вот к фонтану подходит милиционер. Павлик, Рита и Мишка увидали его и бросились врассыпную.
А милиционер остановился возле Томки. Она мигом вскочила со скамьи и начала быстро говорить, будто горох сыпать:
— Это все они брызгались! А я ничего! Я сидела себе тут и смотрела на них. Видите, я совсем сухая и чистая, на мне новое вышитое платье.
Я подошел, посмотрел на Томку и невольно рассмеялся.
Вся она была перепачкана зеленой краской. Даже ее веснушчатый рыжий нос — и тот стал теперь зеленым от краски.
Милиционер улыбнулся и покачал головой.
— А я, девочка, имел в виду как раз тебя, — сказал он. — Ты, наверное, читать не умеешь, потому что здесь написано: «Осторожно, скамья окрашена». — Милиционер поправил белую дощечку с надписью так, чтобы ее лучше было видно, и продолжал: — А ты села да еще ерзаешь по всей скамье как угорелая. Всю краску своим платьем стерла.
Глянула Томка на испорченное платье — и горько заплакала.
Тут, боязливо посматривая на милиционера, подошел к нам Павлик.
— Ладно уж… ты не плачь, — стал он утешать Томку и попробовал соскоблить краску с платья щепкой. — Ты попроси маму — она тебе еще вышьет…
Томка пришла к нам на следующий день притихшая.
Теперь вместо нового платья на ней был старый сарафан с аккуратными заплатками в нескольких местах.
— Что, попало тебе вчера? — сочувственно спросила Рита.
— Прямо уж, попало! — фыркнула Томка. — Меня в чулан посадили, а там было варенье.
Сначала вся команда мирно сидела под вишней, и каждый занимался своим делом.
Томка и Рита лепили песочные пирожки, а Миша с Павликом строили железную дорогу.
Но вскоре Томка понемногу начала приходить в себя. Голос ее звучит уже громко и уверенно — это она опять распоряжается.
— Ну, что же ты? — наступает она на Мишку. — Сам похвалился про теплоход и что нас юнгами возьмут, а когда это будет? Ты, наверное, все навыдумывал и никакой у тебя не дядя-капитан!
— Ничего я не придумал! — обиделся Мишка. — Дядя Виктор сказал, через два дня — значит, через два дня. На всякое хотение надо иметь терпение. Понятно?
— Через два дня — это было позавчера, — уточнил Павлик.
— А сегодня — только до завтра осталось подождать.
— До завтра, до завтра… — проворчала Томка. — Много ты понимаешь! А ну-ка лезь на дерево — нарви нам вишен.
Но Павлик не послушался.
— Не полезу я, — сказал он. — Дерево-то не наше. Тетя Полина опять из-за тебя ругаться будет.
— Эх ты, — засмеялась Томка. — Она же ведь на работе!
— Все равно не полезу, сама лезь, если хочешь… — Он подумал немного и добавил: — Давайте я вам лучше сказку про царевну-лягушку расскажу.
Я рассеянно смотрел на ребятишек в распахнутое окно и думал о том, что от Лены вот уже три дня нет писем.
В комнату вбежал Мишка:
— Что, папка, ходил на почту?
— Нет, Мишук, пока еще не ходил.
— Ну, что же ты, папка… — укоризненно сказал Мишка и потянул меня за рукав. — Давай сходим поскорее. Наверное, там с самого утра лежит письмо от мамы.
— Тогда мой руки и собирайся, — предложил я. Он стрелой выскочил во двор и закричал ребятам: — Айда на почту! Кто с нами?
Я видел, как Томка что-то зашептала Павлику и Рите. Они посмотрели на нее и замялись.
— Нет… Мы тут поиграем, — неуверенно сказала Рита.
— Давай, Павлик, рассказывай дальше, — велела Томка.
Павлик продолжал прерванный рассказ:
— И вот позвал царь своих сыновей и говорит: «Завтра вы и ваши жены оденьтесь, как на Первое мая…»
— Ну и ладно! Сидите дома! — обиделся Миша и побежал снова в комнату искать сандалии.
Искал искал — не нашел и вдруг вспомнил:
— Папка, а я ведь вчера вечером босиком домой шел.
— А ведь и правда босиком!:
— Значит, я их у фонтана забыл… — решил Мишка и растерянно посмотрел на меня.
— Ну, что ж теперь поделаешь! На почту мимо магазина пойдем — купим новые, — пообещал я.
В магазин мы успели как раз перед закрытием.
И хотя времени было мало, сандалии мы купили хорошие — желтые, блестящие, скрипучие.
Зато на почте опять ждала нас неудача. Девушка из маленького стеклянного окошечка увидела нас и сразу же крикнула:
— А вам еще ничего нет!
Мы расстроились, а девушка весело подбодрила нас:
— Не вешайте носа! Вам пишут, и письма летят к вам сейчас на самолетах.
Мы вышли на улицу.
— Ну вот… совсем забыла нас наша Лена, — сказал я огорченно.
— Да… забыла… — вздохнул Мишка.
Я посмотрел на его печальные глаза и крепко взял за руку.
Обоим нам плохо и невесело. Но мы крепимся, и мы шагаем, двое мужчин, забытые Леной.
В моей руке совсем утонула маленькая теплая исцарапанная ладошка. Мы молчим, но мы знаем, что Лена все равно скоро напишет письмо или пришлет телеграмму и мы пойдем на вокзал встречать ее.
Но вдруг — что это? Почему по бульвару нам навстречу бежит Павлик? А вон за ним еле поспевает отставшая Рита!
Мы с Мишкой испугались.
— Ну, опять что-нибудь с Томкой случилось! — сказал я.
— А что же? Может, и с Томкой! Она ведь бедовая… — согласился Мишка.
Мы пошли быстрее.
