У него ко мне был Нью-Йорк - [41]
С моей точки толком не видно малыша, зато видна мимика трёх героинь.
Одна щекочет пяточки, другая играет в «ку-ку», снова и снова пряча лицо ладонями, третья гримасничает, как будто ей самой три. Одна гулит, другая чмокает, третья цокает. И каждая по очереди поёт песенку-стишок со своим акцентом, с оттенком своей культуры.
А через две станции девушка помахала им ручкой маленького сына, сверкнула пухлыми ножками в вязаных носках и вышла. И эта случайно, незаконно будто бы пойманная интимная эмоция стёрлась с лиц трёх бабушек за секунду. И вот они опять сидят рядком и не смотрят друг на друга, как будто ничего и не было. Час пик в нью-йоркском метро.
Не в деньгах
Счастье — не в деньгах. Но без денег у тебя ничего не получится.
Поэтому работай, развивайся, учись находить опору в себе. Копи.
Строй свой сценарий так, чтобы ты не осталась без почвы под ногами, даже если жизнь прикажет содержать семью самостоятельно.
Даже если ты останешься с ребёнком одна.
У тебя должны быть деньги и на психотерапию, и на хорошего адвоката, если речь пойдёт о юридической защите твоих прав.
В Москве можно было неплохо зарабатывать, и я зарабатывала. Вкалывала. Не могла иначе.
Тот факт, что я научилась извлекать деньги из реальности, как гномики — драгоценные камни, помог мне пережить тёмные времена.
В деньгах есть свобода. Достоинство. Широта размаха. Даже смеяться над глупым анекдотом легче, когда у тебя в кошельке не пусто.
Но счастье? Всё-таки нет.
Счастье — это понимать, что взгляд любимого человека ты помнишь ещё по детству на «Филях».
Счастье — это то, как пахнет золотая макушка твоего ребёнка, когда приходишь вечером домой, и утомление улетучивается от запаха тёплого молока, свежего хлеба и скошенной травы.
Это видеть, что мама ещё молодая. Душой ли, телом ли. Секундной реакцией, в которой ты угадываешь ту девочку из середины двадцатого века.
Это быть беременной и ехать со старшим братом в Питер на машине вдвоём восемь часов по трассе. И он включает «Once upon» Пола Маккартни, и вы горланите во весь голос, на ходу вспоминая слова. И эта песня — о вас с ним, о том, как вы были детьми.
Это слышать, как вечером наконец поворачивается ключ в двери и ты радуешься как маленькая: в Нью-Йорке вечер, и пришёл с работы твой Д., и два часа перед сном вы, втроём с дочкой, танцуете под клипы из девяностых.
Счастье — это когда каждый выбирает себе мороженое по вкусу.
Чёрная смородина.
Лайм.
Личи с красным перцем.
Бодипозитив
Я рада, что мой переезд в Америку совпал со сдвигом тектонических плит в области женских прав. Мне были важны флэшмобы #янебоюсьсказать, #metoo и #faceofdepression. Благодаря им я не только рассказала миру свои истории, но и прочитала чужие. Те, о которых раньше принято было всю жизнь молчать.
Мне кажется, вместе с моим терпением будто бы лопнуло терпение всего мира. Женщин. И они стали менять привычный застойный мир вокруг себя. Хотелось честности. Хотелось прозрачности. Хотелось естественности.
Кендрик Ламар прочитал рэп о том, что он устал от фотошопа и хочет видеть на теле своей женщины реальные растяжки. Бейонсе записала видеоальбом «Лимонад», где подробно рассказала о переживании измены. Женщины заговорили о своих правах, о деторождении или отсутствии детей, о мужчинах, которые берут на себя лидерство и при этом заводят семьи в тупик. О работодателях, которые не дают расти карьере. О боссах, которые запирают свои кабинеты изнутри и требуют секса. Об отцах, которые тиранят матерей своих детей.
Мне казалось, что мир рассказывает истории, о которых столетиями было принято молчать. Литература и блоги всё чаще говорили женскими голосами, мой голос не стал исключением.
Эти общественные сдвиги получили визуальное отражение в культуре, и феминные стандарты красоты в духе «Виктория Сикрет» наконец-то подвинул бодипозитив.
На подиумы вышли модели плюс-сайз, обычные женщины со складками, с животиками, с жиром. Я стала видеть в рекламе только что родивших и кормящих мам, их телам с не ушедшими лишними килограммами вдруг дали разрешение быть. А на гиперэкранах Таймс-сквер появились фотографии девушек с небритыми подмышками, они рекламировали нижнее бельё.
Я же понимала бодипозитив как ещё одну сторону принятия себя. Я пыталась не испытывать недовольство собой.
Нью-Йорк с его многонациональной толпой приучил видеть красоту каких угодно канонов. В день я пропускала через себя сотни людских типажей, формировалось то, что называется насмотренностью, и привычный глянцевый стандарт постепенно размылся.
Я видела то, что кажется красивым мексиканкам, японкам, китаянкам, русским, украинкам, афроамериканкам, иранкам, еврейкам, индианкам, ирландкам, француженкам, австралийкам, британкам, бразильянкам. А потом я поняла, что и это разделение условное, потому что внутри одной национальности можно обнаружить ещё сто разных стандартов красоты. Нет правил, которым должны подчиняться все.
Красиво — быть той версией себя, которая тебе самой симпатична в данный момент.
Я отстала от себя. Перестала постоянно придираться к своему отражению. Только представь — каково это?
Моё тело
Германия, 1939 год. Тринадцатилетняя Магда опустошена: лучшую подругу Лотту отправили в концентрационный лагерь, навсегда разлучив с ней. И когда нацисты приходят к власти, Магда понимает: она не такая, как другие девушки в ее деревне. Она ненавидит фанатичные новые правила гитлерюгенда, поэтому тайно присоединяется к движению «Белая роза», чтобы бороться против деспотичного, пугающего мира вокруг. Но когда пилот английских ВВС приземляется в поле недалеко от дома Магды, она оказывается перед невозможным выбором: позаботиться о безопасности своей семьи или спасти незнакомца и изменить ситуацию на войне.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.
Сухум. Тысяча девятьсот девяносто пятый год. Тринадцать месяцев войны, окончившейся судьбоносной для нации победой, оставили заметный отпечаток на этом городе. Исторически желанный вождями и императорами город еще не отошел от запаха дыма, но слово «разруха» с ним не увязывалось. Он походил на героя-освободителя военных лет. Окруженный темным морем и белыми горами город переходил к новой жизни. Как солдат, вернувшийся с войны, подыскивал себе другой род деятельности.
Когда пожилой Мюррей Блэр приглашает сына и дочерей к себе на ферму в Нью-Гэмпшир, он очень надеется, что семья проведет выходные в мире и согласии. Но, как обычно, дочь Лиззи срывает все планы: она опаздывает и появляется с неожиданной новостью и потрепанной семейной реликвией — книгой рецептов Фанни Фармер. Старое издание поваренной книги с заметками на полях хранит секреты их давно умершей матери. В рукописных строчках спрятана подсказка; возможно, она поможет детям узнать тайну, которую они давно и безуспешно пытались раскрыть. В 2019 году Элизабет Хайд с романом «Спросите Фанни» стала победителем Книжной премии Колорадо в номинации «Художественная литература».
«У крутого обрыва, на самой вершине Орлиной Скалы, стоял одиноко и неподвижно, как орёл, какой-то человек. Люди из лагеря заметили его, но никто не наблюдал за ним. Все со страхом отворачивали глаза, так как скала, возвышавшаяся над равниной, была головокружительной высоты. Неподвижно, как привидение, стоял молодой воин, а над ним клубились тучи. Это был Татокала – Антилопа. Он постился (голодал и молился) и ждал знака Великой Тайны. Это был первый шаг на жизненном пути молодого честолюбивого Лакота, жаждавшего военных подвигов и славы…».
Овдовевшая молодая женщина с дочерью приезжает в Мемфис, где вырос ее покойный муж, в надежде построить здесь новую жизнь. Но члены религиозной общины принимают новенькую в штыки. Она совсем не похожа на них – манерой одеваться, независимостью, привычкой задавать неудобные вопросы. Зеленоглазая блондинка взрывает замкнутую среду общины, обнажает ее силу и слабость как обособленного социума, а также противоречия традиционного порядка. Она заставляет задуматься о границах своего и чужого, о связи прошлого и будущего.
Его Величество Офис. Совещания, отчеты, таблицы. Москвичка переезжает в Лондон работать в огромной компании и выглядит в ней белой вороной. Здесь не приняты искренность, дружелюбие, открытость: каждый преследует свои цели. Героиню затягивает в этот мир, где манипуляции и ложь ведут к карьерному успеху — надо лишь принять его правила… Здесь изменчива и абсурдна даже Темза, и только вечный Биг-Бен знает правду. «Тот редкий случай, когда увлекательная „офисная история“ становится подлинной литературой» (Елена Чижова).
Алексей Тарханов – журналист, архитектор, художественный критик, собственный корреспондент ИД «Коммерсантъ» во Франции. Вместе с автором мы увидим сегодняшний Париж – зимой и летом, на параде, на карантине, во время забастовок, в дни праздников и в дни трагедий. Поговорим о еде и вине, об искусстве, о моде, ее мифах и создателях из Louis Vuitton, Dior, Hermès. Услышим голоса тех, кто навсегда влюбился в Париж: Шарля Азнавура, Шарлотты Генсбур, Zaz, Пьера Кардена, Адель Экзаркопулос, Ренаты Литвиновой, Евы Грин. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Город у самого синего моря. Сердце великой Генуэзской республики, раскинувшей колонии на 7 морей. Город, снаряжавший экспедиции на Восток во время Крестовых походов, и родина Колумба — самого известного путешественника на Запад. Город дворцов наизнанку — роскошь тут надёжно спрятана за грязными стенами и коваными дверьми, город арматоров и банкиров, торговцев, моряков и портовых девок… Наталья Осис — драматург, писатель, PhD, преподает в университете Генуи, где живет последние 16 лет. Эта книга — свидетельство большой любви, родившейся в театре и перенесенной с подмосток Чеховского фестиваля в Лигурию.