У нас в Крисанте - [61]

— Что вы с ним никак поделить не можете?

— Черта лысого!

— Как тебе, Орестел, не стыдно? — прикрикнула на него мать и, обидевшись, ушла, забрав свое вязанье, на балкон. «Слишком я ему во всем потакаю, — подумала она с горечью. — Надо бы все-таки узнать, что у него там стряслось!»

Но вскоре все выяснилось. Дверной звонок продолжительно затрезвонил, передавая по азбуке Морзе сигнал бедствия — SOS. Пришли друзья Орестела. Но мать была так сердита на сына, что на этот раз даже не вышла к ребятам.

— Куда ты исчез, Орестел? — услышала мать тоненький голос Алекуцу Гасс. — Мы тебя повсюду искали.

— Что ты скорчил такую рожу? — раздался удивленный возглас Мишу Велизара.

— Что вам еще от меня надо? — отрезал Орестел.

— Да что с тобой? — изумился Корнелиу Лупеш.

— И вы еще называете себя моими друзьями! — последовал насмешливый ответ Орестела. — А с тобой, господин Алекуцу, я не желаю даже разговаривать. Я-то думал, что мы друзья, но оказалось, что мы не друзья! Я думал, что мы соседи по парте, но мы больше и не соседи по парте! Иди и целуйся со своим Михэлукой Бребом.

— Так я и знал! Вот где собака зарыта! — насмешливо отозвался Алекуцу.

— Ах, ты знал? Очень хорошо, что ты все знал. В таком случае, немедленно верни все мои книги.

— А ты верни мне мои, — спокойно ответил Алекуцу.

Тут раздался какой-то грохот, — как видно, Орестел швырнул на стол пачку книг.

— И ты, Лупеш, голосовал за Михэлуку, — печально упрекнул Орестел лучшего своего друга.

Тот попытался как-то оправдаться:

— Алекуцу его предложил, и все за него проголосовали. Что я мог сделать? Подняться и заявить, что я против? А товарищ Илдика сказала бы: «Объясни, пожалуйста, Лупеш, почему ты считаешь, что Михэлуку не надо выбирать?» Как я мог это объяснить?

Но Орестел никак не мог успокоиться:

— Что касается меня, то я умываю руки.

Мишу Велизар, видно, попытался перевести разговор на шутку:

— А я умываю… ноги. Моя старшая сестра проверяет их каждый вечер. Иногда она меня даже будит. Как закричит: «Опять ты не вымыл ноги…»

Но Орестелу было не до шуток.

— Так ты еще надо мной издеваешься? Напрасно я целый год выбивался с вами из сил, напрасно старался, чтобы вы не посрамили честь нашего отряда! Если бы не я, Лупеш схватил бы переэкзаменовку по математике. Скажи, Лупеш, сам, мало я с тобой бился, мало я на тебя сил тратил?

— Что я могу сказать? — кисло подтвердил Лупеш. — Только уж больно ты этим хвалишься. Сперва поможешь человеку, а потом глаза этой помощью колешь.

Тут раздался голос одного из братьев Рига:

— А разве старший Бреб не помогает в учебе младшему Бребу?

Ангелу́ца Рига поддержал брата:

— Пошли, Раду, домой! Ты разве не видишь, что господину Орестелу очень хочется сегодня ссориться?

— Теперь мне ясно одно: с сегодняшнего дня у меня нет ни одного настоящего друга! — торжественно заявил Орестел и тут же иронически добавил: — Подумать только, кого они выбрали председателем! «Лакея принцессы»! Ну что хорошего сделал этот зубрила для нашего отряда? А кто вам завоевал первую премию на районном шахматном турнире? Может, Михэлука Бреб? А кто в прошлом году занял первое место на велосипедных гонках?

— Ты, ты, конечно, ты! — нехотя подтвердил Мишу Велизар. — Да и кто другой мог его завоевать? Ведь в нашем отряде у тебя у одного велосипед.

Но, упоенный собственными успехами, Орестел не унимался:

— А кто получил первую премию на смотре кружков «Умелые руки» за макет «Наш шарикоподшипниковый завод»?

Но тут неожиданно в разговор вмешалась мать Орестела. Бледная как полотно, стояла она в дверях балкона.

— Мы получили премию втроем! В первую очередь твой отец, потом я и, наконец, ты. Тебе премия досталась только за то, что ты наклеил красные бумажные флажки.

Ребят как будто громом поразило.

— Ну, мы пошли… до свиданья!..

О чем толковали потом мать с сыном, осталось неизвестным, но на другой день Орестел явился в лагерь как ни в чем не бывало.

Но вот как-то раз, когда Илдика ненадолго отлучилась и оставила ребят одних, в лагере чуть было не случилось несчастье.

Неподалеку от пионерского лагеря, под горой, там, где когда-то был фруктовый сад педагогического училища, сохранился заброшенный колодец с низким каменным срубом. Покалеченные артиллерийскими снарядами деревья засохли, и в тяжелые послевоенные зимы их срубили на дрова. От всего сада уцелело лишь несколько одичавших сливовых деревьев да кривая черешня, жалкий урожай которой склевывали воробьи.

Заброшенный колодец был без колеса. В свое время, видно, воду доставали просто ведром. Теперь этот колодец никому не был нужен, и строители в дальнейшем должны были его засыпать, а пока что, чтобы в колодец не угодили живущие в соседних корпусах детишки, сруб заколотили досками.

Орестел Урся и Мишу Велизар обнаружили колодец сразу же, как переселились в третий корпус. Недолго думая они вытащили гвозди из двух досок и то и дело, перегнувшись через край сруба, кричали:

— У-у-у-у!

«У-у-у-у!» — отвечал им, к их великой радости, странный глухой голос из глубины колодца.

И вот сейчас в лагере им пришла в голову замечательная мысль: ведь колодец можно отлично использовать для охлаждения дынь и арбузов… А Титина каждый день приносила с фермы большие круглые, изумительно сладкие арбузы. Ребята нашли старое ведро, привязали к нему веревку и стали в ведре опускать в колодец арбузы. Через несколько часов ведро подымали наверх, и арбузы были холодные, как лед. Ребятам это очень нравилось, и они по нескольку раз в день мчались к колодцу.