У нас в Крисанте - [16]

Олимпия разрыдалась и кинулась целовать хозяину руки.

— Дай вам бог здоровья, барин! Да вознаградит вас бог за вашу добрую и милостивую душу!

Таким образом Кристу Крисанта сумел сохранить свое имущество и после освобождения страны от фашистов. Не надо было ему больше бояться и возвращения Емилиана. Извещение о том, что Емилиан Крисанта пропал без вести на Ясском фронте, он воспринял как настоящее избавление от всех мук. Смерть своего недостойного сына старый барин теперь использовал вовсю. Защищаясь от аграрной реформы и новых законов народно-демократического строя, он с документом в руках доказывал, что никогда не был ни помещиком, ни эксплуататором. «Просто всю свою жизнь управлял имуществом, которое мне не принадлежало!»

Теперь Кристу Крисанта боялся только грабителей. Они мерещились ему повсюду, и один из них в его воображении всегда принимал облик Томеки. Механик вернулся из больницы с поврежденной ногой, но здоровым и вскоре нашел общий язык с крестьянами деревень Присэка́нь, Зэворы́та и Сэлку́ца. Он даже принял участие в разделе поместья Паула Попеску.

Самым неприятным было то, что Томека вернулся на ферму. Застрял, словно кость в горле. «И почему этот босяк, будь он трижды проклят, не взял себе гектар или два земли в поместье Попеску, как поступили остальные голодранцы из деревень Присэкань, Зэворыты или Сэлкуца? Нет, он захотел вернуться на ферму, чтобы науськивать на меня Гаврилу с Олимпией и все время колоть глаза Рафилой с ее отродьем! Томека заставляет давать Гавриле для Рафилы то деньги, то съестные припасы. И кто его знает, что ему еще может прийти в голову? Неужели я должен их всех кормить?»

Все эти мысли мучили и терзали старого Крисанту. Спал он чутко, как заяц, и под подушкой всегда держал кинжал с рукояткой из кости, инкрустированной серебром.

Чтобы попасть на ферму, надо пойти от шоссе по узкой, размытой дождями проселочной дороге, с одной стороны которой высится рощица акации, а с другой — холм Крисанты.

По ту сторону холма, вдоль долины Жымбу, нанизаны, как бусинки, села Присэкань, Зэворыта и Сэлкуца, а с вышки, что на винограднике, или с чердака конюшни можно увидеть мерцающие, словно светлячки, огоньки городка.

На задворках барской усадьбы тесно лепятся друг к другу разные пристройки: кухня, кладовая с погребом и две комнатушки для слуг. Одну комнату занимают дядя Гаврила, тетя Олимпия и Бено́ни, во второй живет Томека. Но, когда Томека напивается, он отправляется спать в конюшню, потому что, по его словам, ему куда приятнее быть со скотиной, чем с людьми!..

В первый вечер, когда Михэлуку привезли в Крисанту, его уложили спать вместе с Бенони. Бенони, пятилетний пухлый белокурый крепыш, бесконечно рад, что будет спать на одной постели с Михэлукой. Он прижимается к брату, то и дело обнимает его за шею и болтает без умолку. Рассказывает, что пчелы с пасеки купаются в воде фонтана, на бахче водятся зайцы, на винограднике поспел виноград, а в копне соломы он устроил замечательный тайник. Там он прячет вертушку, которую смастерил дядя Томека…

Михэлука уткнулся носом в подушку и слушает. Бенони обнял его пухлыми своими ладошками за шею, это немного успокаивает мальчика, и подкативший было к горлу противный комок скользит куда-то вниз и подбирается к самому сердцу, а сердце испуганно трепещет, словно выпавший из гнезда птенчик.

Постепенно ребят одолевает сон, и белокурая головка Бенони опускается Михэлуке на грудь. Не так уж он одинок… На винограднике созрел виноград, в бахче водятся зайцы, а в тайнике, что в копне соломы, Бенони спрятал вертушку. Вертушку смастерил дядя Томека. Значит, Томека любит детей…

На похоронах Михэлука очень испугался, когда Томека набросился на крестного, и потом, когда механик захотел взять Михэлуку на руки, мальчик спрятался за спину дяди Гаврилы. У Томеки черные торчащие усы, но, когда он смеется, становится почти красивым и выглядит намного моложе дяди. У дяди много седых волос, а у Томеки волосы как воронье крыло… Ну, а раз он так сильно переживал смерть мамы и мастерит ребятам вертушки, значит, он человек добрый!..

Утром тетка вымыла Михэлуку, старательно его причесала, велела надеть пикейный костюмчик в голубую крапинку, взяла за руку и повела к усадьбе с каменной лестницей. Столбы галереи увиты красными вьющимися розами, но на галерее никого нет.

— Ты поздоровайся вежливо, обязательно скажи «целую ручку», слышишь? — поучает мальчика тетка. Голос ее звучит сурово, а красивое лицо хмуро.

— Она ведет тебя к старику! — успел ему шепнуть Бенони. — Он этой как черт!..

Тетка это услышала, и Бенони тут же заработал увесистый подзатыльник.

Почесывая затылок, Бенони прячется за дверью, а у Михэлуки от страха сердце в пятки ушло.

— Непременно скажи ему «целую ручку», — снова поучает тетка. — Он твой дедушка. — С этими словами она подталкивает мальчика к двери.

Но Михэлука замирает на пороге и не двигается с места. До сих пор ему никто не говорил, что у него есть дедушка.

Огромная комната, но в ней никого нет. Натертый до блеска пол прикрыт большим красным ковром, на стенах — вешалки из бычьих рогов. В комнате три двери, а между ними зеркала, в которых можно увидеть себя во весь рост.