У нас в Аушвице... - [13]
Мы уже возвратились. Я, как прежде, пошел в свой барак, помазал чесоточных мятным настоем, а сегодня утром мы все вместе вымыли пол. Потом я стоял с умным видом возле доктора, когда он делал пункцию. Потом взял две последние ампулы пронтозила, посылаю их тебе. Наконец-то парикмахер нашего блока (на гражданке владелец ресторана возле почты в Кракове) Генек Либерфройнд признал, что теперь я бесспорно буду лучшим санитаром среди литераторов.
А еще я целый день был занят письмом к тебе. Письмо к тебе — это вот эти листки, но, чтобы они дошли куда надо, у них должны быть ноги. Вот я и искал такие ноги. Наконец нашел пару — в высоких красных сапогах со шнуровкой. У ног, кроме того, черные очки, они весьма плечисты и каждый день ходят в ФКЛ за трупами детей мужского пола. Трупы эти должны пройти через нашу канцелярию, наш морг, и наш врач должен осмотреть их собственными глазами. Мир порядком держится, или менее поэтично — Ordnung muss sein[24].
Итак, ноги ходят в ФКЛ и со мною весьма приветливы. У них самих, говорят, жена в бабском лагере, и они знают, как это тяжело. Потому берут письма просто так, из любезности. И мне тоже передают, когда случится оказия. Ответ я посылаю сразу же и уже подумываю, как бы прийти к тебе. Прямо дорожное настроение появилось. Друзья советуют прихватить плед и подложить кое-куда. Зная мое счастье и лагерную практичность, они справедливо рассудили, что при первой же экскурсии я попадусь. Разве что кто-нибудь будет меня опекать. Я же посоветовал им помазаться от чесотки перуанским бальзамом.
И еще смотрю на пейзаж в окне. Ничего не изменилось, только удивительно много грязи прибавилось. Пахнет весной. Люди будут тонуть в грязи. Из леса тянет то запахом сосен, то дымом. То едут машины с тряпьем, то доходяги из Буны. То везут обед на вещевой склад, то эсэсовцев — сменять охрану.
Ничего не изменилось. Вчера было воскресенье, мы ходили в лагерь проверять на вшей. Как ужасны лагерные бараки зимой! Грязные нары, подметенные земляные полы и застоявшийся запах человека. Бараки забиты людьми, но вшей — ни одной. Недаром уничтожение вшей идет ночи напролет.
Закончив проверку, мы уже уходили из бараков, когда в лагерь возвращалась из крематория зондеркоманда. Они шли, прокопченные дымом, лоснясь от жира, сгибаясь под тяжелыми узлами. Им разрешается приносить все, кроме золота, однако именно золотом они больше всего промышляют.
От бараков кучками бежали люди, врывались в марширующие шеренги и хватали заранее намеченные узелки. Воздух сотрясался от криков, проклятий, ударов. Наконец зондеркоманда скрылась в воротах своего, отгороженного от остальных бараков, двора. Но сразу же оттуда начали украдкой выходить евреи — поторговать, что-нибудь раздобыть и в гости.
Я окликнул одного из них, приятеля по нашей прежней команде. Я-то заболел и отправился в лазарет. Ему больше «повезло», его назначили в зондеркоманду. Все-таки лучше, чем лопатой орудовать за миску супа. Он с радостью протянул мне руку.
— А, это ты? Надо чего-нибудь? Если у тебя есть яблоки…
— Нет, яблок у меня нет, — дружелюбно ответил я. — Ты еще жив, Абрамек? Что слышно?
— Ничего интересного. Вот чешек в «газ» отправили.
— Это я и без тебя знаю. А личные дела?
— Личные? Какие у меня могут быть личные дела? Печь, бараки и опять печь. Разве у меня есть тут кто-то близкий? Ага, если хочешь знать о личном: мы придумали новый способ сжигать в печи, знаешь какой?
Я изобразил самое вежливое любопытство.
— А вот такой. Берем четырех ребятишек с волосами, приставляем головами вместе и поджигаем волосы. Потом уже само горит и — gemacht[25].
— Поздравляю, — сказал я сухо, без восторга.
Он как-то странно засмеялся и посмотрел мне в глаза.
— Слушай, ты, санитар, должны же мы у нас в Аушвице развлекаться как умеем. Иначе разве можно выдержать?
И, сунув руки в карманы, он, не прощаясь, удалился.
Но это ложь и гротеск, как весь лагерь, как весь мир.
Талантливый польский писатель Т. Боровский (1922–1951) — бывший узник фашистского концлагеря в Освенциме. Главная трагедия концлагерей, к которой привела преступная логика их создателей, — это, по убеждению писателя, выраженному им в рассказах, истребление всего человеческого в жертве, принуждение под страхом смерти к покорности, расчетливое натравливание человека на человека.
Незавершенная повесть о борьбе с вредителями и бандитами, препятствующими строительству польского социалистического государства. «Я вам это сообщаю для того, чтобы вы не преуменьшали опасности и не думали, будто дело ограничивается одним уездом или одним вашим городком. Враг не унимается и находит все новые формы вредительства. Тут бюрократы, тут какой-нибудь директор, тут, смотришь, целое учреждение в руках у шпионов и диверсантов, а бывает, как вот в вашем городке, — не за что ухватиться, не знаешь, где укрывается враг, но он есть, понимаете? Он пишет на стенах антиправительственные лозунги, он жжет стога, убивает людей, терроризирует целые районы».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Герой повести в 1941 году служил на советско-германской границе. В момент нападения немецких орд он стоял на посту, а через два часа был тяжело ранен. Пётр Андриянович чудом выжил, героически сражался с фашистами и был участником Парада Победы. Предназначена для широкого круга читателей.
Мой отец Сержпинский Николай Сергеевич – участник Великой Отечественной войны, и эта повесть написана по его воспоминаниям. Сам отец не собирался писать мемуары, ему тяжело было вспоминать пережитое. Когда я просил его рассказать о тех событиях, он не всегда соглашался, перед тем как начать свой рассказ, долго курил, лицо у него становилось серьёзным, а в глазах появлялась боль. Чтобы сохранить эту солдатскую историю для потомков, я решил написать всё, что мне известно, в виде повести от первого лица. Это полная версия книги.
Антивоенный роман современного чешского писателя Карела Конрада «Отбой!» (1934) о судьбах молодежи, попавшей со школьной скамьи на фронты первой мировой войны.
В романе показана борьба югославских партизан против гитлеровцев. Автор художественно и правдиво описывает трудный и тернистый, полный опасностей и тревог путь партизанской части через боснийские лесистые горы и сожженные оккупантами села, через реку Дрину в Сербию, навстречу войскам Красной Армии. Образы героев, в особенности главные — Космаец, Катица, Штефек, Здравкица, Стева, — яркие, запоминающиеся. Картины югославской природы красочны и живописны. Автор романа Тихомир Михайлович Ачимович — бывший партизан Югославии, в настоящее время офицер Советской Армии.
Повесть о героической борьбе партизан и подпольщиков Брянщины против гитлеровских оккупантов в пору Великой Отечественной войны. В книге использованы воспоминания партизан и подпольщиков.Для массового читателя.
Авторы повествуют о школе мужества, которую прошел в период второй мировой войны 11-й авиационный истребительный полк Войска Польского, скомплектованный в СССР при активной помощи советских летчиков и инженеров. Красно-белые шашечки — опознавательный знак на плоскостях самолетов польских ВВС. Книга посвящена боевым будням полка в трудное для Советского Союза и Польши время — в период тяжелой борьбы с гитлеровской Германией. Авторы рассказывают, как рождалось и крепло братство по оружию между СССР и Польшей, о той громадной помощи, которую оказал Советский Союз Польше в строительстве ее вооруженных сил.