У нас с Галкой каникулы - [11]
— Приехали? — зачем-то спросил нас Федька и тут же начал рассказывать: — А у нас бабка, считайте, что ослепла, мы с Коляткой теперь все больше при ней, не привыкла она еще слепой-то жить. Мама говорит, что нужен за ней глаз да глаз. Мы сюда только лимон поливать ходим, Колятка боится его с места на место переставлять.
Колятка поздоровался с нами за руку.
— Здравствуй, Колятка,— сказала Галка и зачем-то спросила: —Так вы теперь в совхозе живете?
— Считай, что так,— ответил Колятка и стал глядеть на небо.
Колятка еще подрос, наверное, он будет очень высоким. И шея у него стала еще длиннее. Очень он похож на своего отца. Волосы, брови, ресницы у него светлые, а глаза голубые-голубые. Федька совсем другой, он весь в мать. У него глаза черные, волосы тоже черные и кудрявые, лицо смуглое. Мама у Колятки с Федей цыганка, бабушка Анисья взяла ее к себе в дочки еще совсем маленькую.
— Ну, чего стоите,— сказала Зойка.— Поздоровкались и ладно, теперь идите купаться.
Мама купаться не разрешила, но она же не знала, что вода в речке уже теплая. Посмотрели мы с Галкой друг на друга и стали раздеваться. Галка быстро вошла в воду и сразу же окунулась. А я ужасно боюсь холода. Я немножко подрожала и окунулась только тогда, когда со всех сторон на меня полетели брызги.
Потом мы все вместе пошли в Зареченск посмотреть на Коляткин лимон. Федька шагал впереди задом наперед и всю дорогу строчил, как сорока:
— Целых шесть лимонов, по яйцу уже будут, только зеленые еще, а внутри небось уже хорошие. А завязей этих — несчетно! Со всего поселка к нам на этот лимон глазеть ходят.
— Интерес большой — сказала Зойка.— Лимоны-то на каждом шагу продаются.
— Наши будут слаже,— заспорил с ней Федя,— магазинные-то зелеными срывают, понятно тебе? А наши будут висеть пока вовсе не созреют. Соображать надо!
Колятка молчал, будто лимон вырастил не он, а Федька. Этот Колятка и зимой и летом все чего-нибудь, да выращивает. В прошлом году даже вырастил в маленьком самодельном парнике огурцы, которые только на юге растут. Смешные такие, шишкастые, на каких-то зверюшек похожие. На эти огурцы тоже со всего поселка приходили смотреть.
Маленький лимонный кустик стоял на подоконнике, и мы посмотрели на него с улицы. Я первый раз видела, как растут лимоны. Обыкновенно растут. И листочки обыкновенные. Колятке с Федей пора было возвращаться в сов хоз. Федька захныкал:
— Опять с бабкой сиди, шел бы ты, Колятка, один, а я бы после...
— Вместе пойдем! — не дал ему договорить Колятка. Потом он повернулся к нам.— Вы вот что... вы знаете что... наша бабушка...
Тут уж Федя его перебил:
— Наша бабка по Зареченску сильно соскучилась, по дому своему, там, говорит, у нас в кухне одна половица уж больно скрипит, так я, говорит, даже по этой половице соскучилась. Так директор совхоза обещается ее днями на своей машине сюда подкинуть. Ну и нас с ней, конечно дело, куда она без нас-то. Так вы приходите ее проведать. Посидите с ней, поговорите, она это любит.
— Интерес большой со старухами рассиживаться! — сказала Зойка.— Лучше в речке поплескаться.
— А я, кажется, не с тобой разговариваю,— прикрикнул на нее Федя,— лезешь куда тебя не спрашивают
— Вы когда приедете — зайдите за нами,— попросила я.
— Будем ждать,— сказала Галка.
ЧИСТЫЙ ХЛЕБ
За обедом дед Володя сказал:
— Понимаете, девочки, баба Ната взяла отпуск.
Это наша баба Ната так часто нам говорит: «Понимаете, девочки». В другой раз деду Володе бы попало от нас за то, что он ее передразнивает. А тут такая веселая новость! Мы с Галкой закричали: «Ура!» Мы захлопали в ладоши. Мама тоже очень обрадовалась, наша мама любит ездить в Москву, а когда баба Ната работает, ей приходится сидеть на даче.
— Наконец-то ты отдохнешь летом,— сказала мама,— а то вечно у тебя отпуск поздней осенью в дождь и слякоть, когда никого в отпуск не вытолкнешь.
— Вообще-то, уж если говорить серьезно,— сказал бабе Нате дед,— надо бы тебе в санаторий. Ох, как надо! Отдохнуть от нас, отоспаться, подлечить сердце. Да разве ты меня послушаешься.
Баба Ната рассмеялась и замотала головой.
— Не послушаюсь, для моего возраста у меня прекрасное сердце, а поспать я и здесь смогу вволю. И потом ты забываешь, что у меня здесь внучки...
Прошел день, прошел второй, прошел третий. Мама отдыхала от нас с Галкой в Москве, а мы с Галкой вертелись под ногами у бабы Наты. Она пекла блинчики, заворачивала в них то мясо, то творог, жарила нам картошку, варила компоты и ни разу — кашу, которую каждый день заставляла нас есть мама. Для толщины. Баба Ната сама терпеть не могла каш.
После завтрака мы все вместе весело мыли посуду, подметали пол, потом баба Ната говорила:
— Ну, пошли куда глаза глядят.
Лес, настоящий лес без домов, был от нас не близко. А сперва было ржаное поле. В середине — дорога для машин, самая обыкновенная, земляная, и еще по обе стороны тропинки для людей. У нас на Украине они называются стежками. Мы шли, и лес будто шел нам навстречу. Шли мы все босиком. Очень это здорово, шагать по теплой немножко колючей стежке босиком! Рожь была еще невысокой, но с длинными колосками, баба Ната нахваливала ее, говорила, как про человека: «Она у нас нынче умница».
