У метро, у «Сокола» - [36]

– Смотри. Убийца знает, что Варвара Сергеевна любит сидеть на уединенных скамейках, вообще только на них и сидит, и только в этой части парка. Прячет асфальт под подходящие скамейки. На одну из них она садится, он ее бздык, а из-под второй асфальт позже уносит, чтобы мы не заподозрили то, что мы заподозрили.

– И что, там всего две уединенные скамейки, в этой части парка? Кроевская обязана была сесть именно на одну из двух?

– Нет, есть еще одна, под ней мы ничего не нашли. Вот здесь… – показал Покровский на карте. – Но я как раз и думаю, что там лежал второй кусок из канавы.

– Получается, было три куска под тремя скамейками, – робко сказал Миша. – Одним убил, а два потом вынес в канаву.

– Логично, кстати, – сказал вдруг Гога Пирамидин. Но тут же поправился: – Хотя в целом дико звучит, Покровский.

– По твоей теории, охотились именно за Кроевской? – спросил Жунев.

– Да, – сказал Покровский. – На Скаковой несчастный случай. Чебурашка узнал о происшествии, и его осенил коварный план. Первую старушку грохнул в темном месте, у Гражданской. В самом безопасном из всех! Темнота выколи глаз, можно выбирать момент, не спешить, уйти можно в десяти направлениях.

– Репетиция, – сказал Гога Пирамидин.

– Да, сначала репетиция, потом основной эпизод, а потом уже в нетерпении, поскорее бы закончить, смазанный эпизод на каркасах.

– Логично же! – это уже Кравцов.

– Про маньяка-то логичнее, – сказал Жунев. – Не нужны все эти натяжки – нетерпение, эпизод смазан… В версии маньяка вообще не нужны все эти дополнительные соображения.

– Вот именно, – сказал Гога Пирамидин. – И что под третьей скамейкой был асфальт, это мечты ваши, у вас под двумя только.

– Да-да! – согласился Покровский. – Просто я выдвигаю такую вот еще версию…

– Очень сложно в исполнении, – сказала Настя Кох.

– А мне кажется, смелая и красивая версия, – решился Фридман.

– Красота тут ни при чем, – назидательно произнес Гога Пирамидин. – И смелость тоже. Для книги – может, и нормально. Особенно из ненашей жизни. Углов, поди, про Мегрэ читал? У них там в Америке вообще негров на завтрак линчуют. А для нас… Перегибаешь, Покровский.

Кравцов возразил, что Гога Пирамидин в плену стереотипов, Гога ему кулак показал. Фридман, похоже, хотел встрять, что Мегрэ это не Америка, но благоразумно сдержался. Жунев согласился, что версия экзотическая, но рациональное зерно в ней, возможно, есть. Гога Пирамидин возразил, что это не рациональное зерно, а говно собачье. Да, ход мысли логичный в некоторых местах. А в целом чушь. Настя Кох еще раз высказалась в том смысле, что не представляет себе человека, который решился бы на убийство случайных людей из таких сложных соображений.

– Если ты считаешь, что на Кроевскую охотились целенаправленно, то что? Ищем кандидата на Чебурашку в окружении Кроевской? – спросил Жунев.

– Начать разумно с поиска таинственной подруги, ну и с соседей.

– Боксер! – осенило Кравцова. – Мутный мужик. Одет скромно, а дома полно дефицита. И координированный, если боксер. Ходит, как мы поняли, по своему расписанию, живет один, никто за ним не следит.

– Неплохая кандидатура, – кивнул Покровский. – Мне, правда, кажется, что он мелкий жулик, а не серийный убийца, это разные амплуа. Всех проверим, с боксера можно и начать. Но он не один в квартире.

– И на кавказца ни хрена не похож, – напомнил Гога.

– Официантка там еще, – сказал Жунев.

– Она не смогла бы, женщина! – воскликнула Настя Кох. – Рельс поднять, асфальт!

– Могла и с помощниками действовать, – сказал Покровский.

– А мотив? – спросил Жунев.

Да, чем хорош маньяк, ему мотив не нужен. То есть ему-то внутренний мотив нужен, и узнать его неплохо, если хочешь его поймать, но никто не подвергает сомнению, так сказать, право маньяка убивать из-за какой-нибудь ерунды.

– Жилье мотив! – вылез Кравцов. – Вот вы смеетесь, а это серьезно.

Сам Кравцов до женитьбы жил в общаге на Пролетарской, а раньше, в Пензе, по его словам, всемером в трехкомнатной квартире, не считая собаки и кошки. Сейчас, правда, Кравцов уехал, а сестра с мужем и дитем съехали, получили от комбината однушку, так что остались в трешке, волшебно превратившейся из малогабаритной в просторную, лишь родители да другая сестра. Но это почти случайно от комбината вышла однушка, потому что Пашка, муж сестры… Ну, про Пашку неважно, а важно, что комната в коммуналке достается в итоге Абаулиной. Раиса в выигрыше от убийства.

– А у боксера мотив? – спросил Жунев.

– С ходу не просматривается, – признал Покровский.

– А у Василия-то Ивановича тот же самый мотив, комната, – не унимался Кравцов. – Они же с Елизаветой думали, что им достанется. Они, конечно, сами не могли убивать, но тоже могли с помощниками!

– Все может быть, – кивнул Покровский. Сейчас он все версии был готов принимать, лишь бы коллеги согласились с идеей псевдоманьяка.

– Псих с сеструхой, нищие, наняли головореза в галошах убить несколько старух? – спросил Жунев. – Не слишком дебильная версия?

– Так ситуация сама, ты пойми, тоже довольно дебильная, – напомнил Покровский. – Массовые покушения на пенсионерок.

– Фридман, не жухайся, – сказал Жунев. – Чую, хочешь подать голос.