У Лукоморья - [50]

Готовились к битве и наши недруги, часть из которых, как это не печально, совсем недавно были друзьями. Черт побери, просто подумать, как это страшно, что кто-то войти в твое сознание и пожрать его, сделав послушным зомби. И что самое страшное, что пожирание это происходит медленно.

* * *

Однажды, в одном из измерений я встретил Васю. Честно говоря, мы оба были рады этой встрече. Я попытался его уговорить вернуться на нашу сторону, но он, вероятно, уже не мог. Он напомнил мне смятение Арджуны перед битвой, и наставления Кришны.[74] Да я сам их помнил. Нам оставалось только биться. Раздосадованный, я пошел прочь, демонстративно оставив открытой спину.

— Зря ты повернулся ко мне спиной, — Вася словно прочитал мои мысли, но в его словах вместе с глобальной безысходностью сочеталась какая-то, я бы сказал, локальная сила.

Меня передернуло.

— Зря ты повернулся ко мне спиной, — проговорил опять он. — Я мог бы убить тебя. Ведь я — сын Убба-Сатлы!

На этот раз меня передернуло основательно. После начала этого Апокалипсиса, меня было не так просто убить. Можно было вспомнить, хотя бы мою балканскую авантюру. Убить теперь меня мог только равный, или высший. Я не считал Васю таковым, и как теперь понял, зря.

— Помнишь наш разговор о роли Иуды? — продолжил Вася. — Им действительно был я. Я проклят предавать из жизни в жизнь, хотя, и не хочу этого делать. Прощай. И больше не надо демонстраций.

Мы разошлись, пятясь назад, держа свои мечи наготове.

* * *

А потом произошло еще одно важное событие. Кот собрал нас для важного сообщения. Причем, этакий засранец, собрал нас в приемной своего Замка, и заставил долго-долго ждать. Когда же народ начал проявлять признаки возмущения, из кабинета Кота вышел сам Один. Все онемели.

— А вот и я, — произнес он нараспев, и улыбнулся, как мог улыбаться только Кот.

Вот, значит, почему он всегда был организатором, и, в конце концов, оказался неформальным лидером! Все чувствовали радость возвращения Великого Отца, к которой смутно примешивалась досада за столь длительный обман. Все ведь считали Одина сгинувшим во время Первой Битвы, и обычно связывали свои надежды с его возвращением. А, как оказалось, он всегда был рядом. Он представал перед нами в разных обличиях и всегда приходил на помощь в нужную минуту.

Я попытался припомнить известные мне его инкарнации, но смог припомнить только Черного Барса. Тогда ему удалось всех убедить, что он исходит из Шамбалы. В принципе, в этом была изрядная доля правды. Ведь именно там он почерпал часть своей мудрости, так отличающей его от нас его детей и соратников.

Но это все мелочи. Главное — мы снова были в сборе и полной ясности. И хотя кое-кого не хватало, мы знали кого и за что. Но, по крайней мере, Один, Тор и даже Локки теперь были на одной стороне. В общем, мы имели кворум и полную возможность победить. У всех было приподнятое настроение.

Я вдруг посмотрел на все на это со стороны, и мне сделалось не по себе. Уж больно все было хорошо, я бы сказал даже монументально. Ничем хорошим подобная ситуация кончиться не могла, тем более, что мы всё еще не знали всех козырей врага. Но зато можно было подвести кой-какие итоги. На этот момент основные носители древних цветов и древнего оружия были на нашей стороне: белый лидер Один, он же Кот; красный комиссар, или запевала, не знаю как лучше выразиться, Хеймдалл; коричневый рыцарь, ну это вы знаете. Даже черный рыцарь, он же Белый Волк Фенфир был за нас. За нас же был Оранжевый Тор. Однако, голубой Мемир, он же Юра, оказался по ту сторону.

— Что можно взять с голубого, — с напускным отвращением спросил Зверь.

— Он был нашим другом, — парировал я. — И голубой он не в том смысле. Хотя жаль. Это ослабляет наши карты.

— Не очень, — вмешалась Аленка, — Насколько я его знаю, на битву он не придет.

И действительно, это было более, чем вероятно. Насколько я его знал, он никогда не ввязывался в действительно опасные мероприятия, если только была хоть малейшая возможность от них улизнуть. Причем, я не могу назвать его трусом. Просто большим прогматом. Многие становятся такими с возрастом, он же, вероятно, был от рождения.

Характерен один случай. Это было давно, когда все мы были еще молодыми. Как-то Коля и Вася, забухав у последнего,[75] начали названивать всем друзьям, с разговором примерно такого содержания: мол, пришли какие-то пацаны, которые хотят разобраться именно с тем, кому они звонили; какие пацаны, они толком не знают, за что разобраться тоже, но все под контролем, наших достаточно, в общем надо приходить. Разговор этот вел Коля, а он такие вещи делал грамотно,[76] так, что никто не заподазривал подвоха.

Так вот, когда они позвонили ко мне, я, конечно, ничего не понял, и на изменах помчался к Васе, захватив на всякий случай, завернутую в газету железяку.

Когда я добрался до нужного дома, во дворе оного я увидел Зверя, который разговаривал, а точнее базарил, с какими-то тремя левыми пацанами. Ну, я, конечно, сразу к нему.

— Чо стало?

— Да вот, кто-то со мной тут разобраться хочет.

Пацаны явно пребывали в непонятках, но уступать не хотели. И тут во двор буквально вбежали Кеша, Ромка и Раха с тем же вопросом: