У Лукоморья - [48]

Не обернешься, как канешь в Лету,

И не положат к могиле цветы.

— Чьи это стихи? — спросила Яна.

— Мои. Помнишь, ты когда-то просила их почитать.

— Слов нет, ты быстро отреагировал.

— Я старался, — ответил я, пытаясь не замечать иронии. — Но так уж оно вышло.

— А кому они были адресованы?

Вопрос был, конечно, интересный. В стихах, как вы, должно быть, успели понять, не было намека на какую-либо другую персону. Но, как это водится, Яна была права. Стихи у нормальных людей, а именно к таковым я всегда относился, просто так не пишутся.

— Ты ее не знаешь, — ответил я. — Это было так давно! — я на секунду окунулся во времена юности, и теплая волна прокатилась по меридианам тела.

— Что ж, почитай еще. Раз начал. Мне, небось, ты стихов не посвящал?

Я бы мог соврать, но сейчас для этого не было никакого резона.

— Ко времени нашей встречи я уже вырос. А может, и постарел. Нет, я, конечно, пытался остаться молодым, но не все находится в нашей власти. И, кроме того, мои стихи всегда были или пустыми, или продиктованными болью. Счастье редко будило во мне вдохновенье.

— Поэты почти всегда были несчастными…

— И это не случайно. Поэты вообще не рождаются случайно.

— Они летят на землю с высоты.

— Их жизнь окружена глубокой тайной,

Хотя они открыты и просты.

Слова Игоря Талькова как нельзя лучше подходили к случаю. Мы бы говорили еще и еще, и кто знает, к чему бы привел этот разговор, но тут колебания воздуха снова возвестили об открытии Радужного моста.

— Как ты думаешь, как обрадуется Фенфир, увидев нас вдвоем? — спросил я ее.

— Никак, — ответила Яна, — Он мне верит, и я ему тоже. Он лучше тебя.

Вот так вот круто.

— Кто бы сомневался, — ответил я невозмутимо, хотя, конечно, обиделся.

Между тем портал Радужного моста открылся и оттуда вышел вовсе не Фенфир, а сам Хеймдалл. Именно Хеймдалл, в полном своем божественном образе, и с Рогом. Мы с Гуллвейг узнали этот рог сразу.

— Значит Рог опять у тебя? — спросил я после стандартно-долгих приветствий.

— Не одному же тебе мечи доставать! — огрызнулась Яна, Хеймдалл же только усмехнулся.

— И сегодня он должен сослужить свою службу, — сказал он.

— Неужели, сегодня? — не выдержав, спросил я, хотя вопрос этот был уже явно риторическим.

Он кивнул, и приставил Рог к губам, и вострубил, как это он делал когда-то. Эти звуки отозвались страшными содроганиями земли. Во всех окнах стал зажигаться свет, и соседи стали выскакивать на улицу.

* * *

Несмотря на то, что у каждого из нас были родные, все мы остались до утра у Аленки. Теперь, когда все началось, мы должны были держаться вместе. И что хорошо, это понимали все. Жаль, что среди нас не было Кота. Но именно к нему все мы намеривались двинуть, как только Радужный мост предоставил бы нам эту возможность. Благо, ждать оставалось не долго.

И тут я начал осознавать, что кого-то не хватает.

— А где Вася?! — спросил я, начиная понимать, что случилось что-то страшное.

— Он ушел с Аленкой, — ответила Яна.

— Аленка все это время была со мной, точнее с нами, — медленно ответил Коля.

— Значит, это была не Аленка? — переспросила Яна.

— Да. И значит, мы потеряли Васю, — медленно заключил я, но кажется это никого особенно не тронуло. Поражаюсь я иногда людям, ну да ладно…

И тут Радужный мост вновь начал открываться, на этот раз в квартире у Аленки. Нам следовало ждать еще одного гостя. На этот раз это был сам Кот.

— Ну что, — без обиняков начал он, — Дело закрутилось, теперь надо готовиться к бою.

— Ты пришел, чтобы сообщить нам только это? — не мог не съязвить я.

— Нет, — у меня для вас много информации, — Во-первых, наши враги тоже не сидят, сложа руки. И их зомбированные помощники тоже активизированы. И в первую очередь опять Нильс, он же Од, он же Кощей, он же… Хотя, можно не продолжать.

— Жаль, что я не убил его вчера, — медленно, подбирая слова, произнес Хеймдалл.

— Да, — поддержала его Фрея.

— Вчера это было уже не так просто, — ответил Кот, — ибо уже несколько дней, как он коронован силами Зла.

— Ну, так что с того? — не понял Хеймдалл.

— Да, — поддержал его я, — Царственные особы, всегда стремились, чтобы даже в самом худшем случае дело для них кончалось домашним арестом. И потому всегда составляли жестокие законы и всяческие общественные порицания против цареубийц. Я же, например, не вижу в этом ничего предосудительного. И я убивая Поганина, и, особенно, мой тезка по инкарнации Милош Обилич, убивая Мурада Первого, поступали героически. Кстати, Милоша Обилича я считаю одним из величайших героев.

— А ты знаешь, кто был Поганиным? — спросил кот с хитрым лицом.

— Мать твою, — ответил ему я.

Я давно подозревал, что это был Кот. С того дня, как он прокрутил пасквильный фильм.

— Я тебя тоже очень люблю, не подумай плохо, но сейчас дело в другом, — размеренно продолжал Кот. — А дело в том, что его не так просто убить. Помните, как вы убивали его в тот раз, когда он был Кощеем.

— Значит?.. — начал спрашивать я.

— Значит, он уже неделю, как мертв, и убить его можно, лишь найдя его Смерть. Но шутки шутками, а пришло время поведать вам еще одну историю. И он начал рассказывать. Да простит меня читатель, но и ее я приведу с большими сокращениями, тем более, что большая ее часть уже была рассказана ранее.