У Лукоморья - [33]

В конце концов, набирать воду мы оставили самого уставшего и непьющего, за которым обещали вернуться. Сами же мы двинулись дальше, чтобы успеть разбить лагерь до наступления вечера.

Когда мы, наконец, добрались до Каспийских скал, было уже около пяти вечеров. Ох уж посмеялись тогда над нами, собравшиеся там альпинисты, включая Зверя! Но смех смехом, а нам надо было разбивать лагерь. Причем это надо было делать без самого опытного из нас в этом деле — Васи, который отправился встречать Юру. Наверно он был двужильный.

* * *

Вася вернулся назад один без Юры. Но покатываясь от смеха.

— Представляете, — сказал он. — Я завел его на скалу, и теперь он слезть не может.

С одной стороны на эту скалу был достаточно пологий склон, который ближе к лагерю резко обрывался. Таким образом, в принципе, Юра легко мог бы обойти спуск, но для этого он должен был бы сделать несколько лишних километров. А он и так уже еле стоял на ногах.

— Юра, ладно. Где наша живительная влага? — спросил его Зверь.

— Он мне ее не доверил.

Как я уже говорил, Юре, как единственному непьющему среди нас (включая Аленку и Линду, которая оказалась еще какой пьющей), доверили нести всю нашу водку. И Васе он принципиально отказывался ее передать.

— Так он с водкой на скале? — взревел Зверь.

Вася замотал головой.

— Сейчас пойду его снимать.

— Я с тобой, — отозвался я.

И, несмотря на то, что ноги болели нещадно, мы побежали к этой злополучной скале.

Без альпинистских снаряжений подниматься на скалу было совсем не трудно. По крайней мере, если правильно выбирать маршрут. Дети с соседних кутанов, те, вообще, лазили по этим скалам с проворностью кошек. Они и показали нам дорогу к Юре, когда мы немного затерялись в подъеме. Кстати, этот балбес в камуфляжном жилете уже успел загрузить детей на предмет того, что он выполняет секретное задание. А грузить он умел хорошо. И когда мы спросили, не видели ли они пацана, то есть, большого пацана, вроде нас, но в камуфляжном жилете и двумя сумками, они ответили:

— А, этого дядю, который разведчик?

Разведчик! Мы потом популярно объяснили ему, что сейчас не то время, когда можно так шутить, но он так и не понял. Хотя это уже его проблемы.

Итак, я взял у Юры сумку с водкой, Вася — с водой, и втроем мы спокойно слезли так же, как и поднялись. В принципе, Юре с Васей можно было и не городить этот огород, но тогда Вася не был бы Васей. А Юра — Юрой.

* * *

Дальше все пошло по обычному для походов сценарию. И когда солнце стало заходить, мы уже сели у костра, и пока шашлык из севрюги доходил до кондиции, гитара начала гулять из рук в руки. Мы все любили петь под гитару, и у многих это хорошо получалось. Линда не знала наших туристских песен, и они не могли не взять ее за душу.

— Всем нашим встречам разлуки увы суждены, —

пела Аленка знаменитую песню Юрия Визбора, и мы с Линдой смотрели друг на друга, как будто песня была для нас и о нас. Голос же Аленки продолжал литься и литься.

Тих и печален ручей у янтарной сосны.

Пеплом несмелым подернулись угли костра.

Вот и окончился круг, расставаться пора.

— Милая моя, солнышко лесное,

Где, в каких краях, встретимся с тобою.

Милая моя, солнышко лесное,

Где, в каких краях, встретимся с тобою,

— подпевали все.

Крылья сложили палатки, их кончин полет,

— продолжала Аленка.

Крылья расправил искатель разлук самолет.

И потихоньку попятился трап от крыла

Вот уж действительно пропасть меж нами легла.

Милая моя, солнышко лесное,

Где, в каких краях, встретимся с тобою.

Милая моя, солнышко лесное,

Где, в каких краях, встретимся с тобою.

Не утешайте меня, мне слова не нужны,

Мне б отыскать тот ручей у янтарной сосны,

Где сквозь туманы краснеет кусочек огня,

Где у огня ожидают, представьте, меня.

Милая моя, солнышко лесное,

Где, в каких краях, встретимся с тобою.

Милая моя, солнышко лесное,

Где, в каких краях, встретимся с тобою…

Как нам действительно порою хочется убежать туда, где нам когда-то было хорошо. Хотя мы и отлично понимаем, что это место осталось где-то в прошлом. И в настоящем его нет. Нигде.

Повинуясь парадоксальному течению ассоциаций, я полетел от костра и от Линды в виденный в далеком детстве фильм «Подранки». И когда Аленка закончила свое пение, у меня само собой вырвалось:

— К сожаленью или к счастью истина проста:

Никогда не возвращайся в прежние места.

Даже если пепелище выглядит вполне,

Не найти того, что ищешь ни тебе, ни мне.

Забыв слова, я замялся и сразу перешел к концовке:

А не то рвану по снегу в сорок пятый год.

В сорок пятом угадаю, там где, Боже мой,

Будет мама — молодая и отец — живой.

Последний раз я родился много после той большой войны.[47] Даже мои родители ее почти не помнили. Но почему-то я не мог без боли в сердце думать о ней. Может быть, потому что всегда слишком остро чувствовал чужую боль? Впрочем, извиняюсь. Нельзя так отрываться от действительности. И сейчас, я чуть не испортил своей грустью весь вечер.

Однако положение поспешил спасти Зверь.

— За это стоит выпить, — предложил он, и все с радостью поддержали этот почин.

Хотелось бы, конечно, чтобы они хоть чуть-чуть меня поняли, но я уже давно перестал питать на сей счет иллюзии.