— Ма-ма!.. — и заплакал.
Ему стало жаль матери, сестры, брата, он, кажется, сразу простил им все, все обиды, которых, возможно, и не было, но которые он мнительно, болезненно воспринимал и раздраженно реагировал на них.
Но мать далеко, сестра — тоже, а Сашу он больше не видел.
Один! Совсем один!..
Дожил!.. За всю жизнь никто не сказал ему искренне даже спасибо, не поблагодарил за что-нибудь…
Нет!.. Как это никто?.. Сказали! Сказали!
«От всего Черноморского флота!..»
Матрос сказал! Слепой… Тысячу зрячих не видели, не благодарили, а он увидел, понял, поблагодарил… Он лучше всех видел!
Тоненькая душевная ниточка вдруг протянулась от Сергушина туда, к зенитке, к матросам, еще час-два тому назад незнакомым, а теперь, кажется, самым дорогим. Они вспомнят его! Они помнят его!..
Сергушину стал сразу дорог тот пятачок земли у кладбищенской ограды, словно островок среди океана безмолвия и отчужденности.
…Вот и показался старый колодец.
Игорь Петрович обрадовался ему, как родному пристанищу, у которого мог отдохнуть и набраться живительной влаги.
Нет-нет! Только не отдых! Скорее воду! Там ждут! Его ждут! Его!..
Быстро зашагал к колодцу, перегнулся и стал торопливо опускать на длинной бечевке флягу. Он слышал, как она ударилась о дно.
«Опять воды мало!»— с досадой подумал он. Но решил не уходить, пока не наберет полную флягу.
Слух обострился, и Сергушин услышал тоненькое булькание. Обождав пять-десять минут, осторожно потянул бечевку. Почувствовал: фляга наполнилась. Быстро стал выбирать.
Вот и фляга показалась, блеснула радостно алюминием на солнце. Сергушин протянул руку, схватил флягу за горлышко…
И вдруг почувствовал точечный ожог в затылке, словно кто-то притронулся раскаленным прутиком.
Он слегка осел, навалился на край колодца. Зрачки отразили выскользнувшую из руки флягу. И странно: она повисла в воздухе.
Сергушина сразу сковало — не иначе как ранило.
Как же не уберегся? Ведь слышал, когда потянулся к фляге, — над головой пронесся ревущий «мессер».
Казалось, даже слышал и того мальчонку, что выскочил из развалин дома, подбежал к нему, стал тормошить, потом тронул чуть теплый лоб и кому-то крикнул:
— Наповал! Прямое попадание в затылок!..
Далеко, в районе кладбища, била зенитка.
