У кого как... - [16]

— Почему, мама?

— Потому что женщине нужна семья, но только она сама ее создает и является основой семьи. На женщине все держится. Это очень сложно объяснить... В общем, когда тебе исполнилось пять лет, я дала себе слово сделать все возможное, чтобы уничтожить в тебе Зяму.

— Как?

— Во-первых, я запретила Зяме говорить с тобой обо всем странном, непознаваемом... Ты знаешь, чем была забита его голова... Я отдала тебя в секцию плавания и регулярно водила в бассейн. Ты сначала сопротивлялась, а потом привыкла. Спорт очень закаляет нервную систему, приучает быть организованным, собранным. Потом нашла самого лучшего учителя математики. Занимательной математики. Помнишь?

— Помню. Бронислава Ильича. Я его очень любила.

— Я верила: тебе должны передаться и мои гены тоже! Только они дремлют. Их нужно разбудить. Я терпеливо отучала тебя рисовать на стенах и приучала вести домашнее хозяйство.

— Когда протираешь фужеры, думать о фужерах, а то не заметишь пятнышко.

— Точно — думать о фужерах, а не витать в облаках в это время. Делать все сосредоточенно, быстро и сноровисто. Когда ты подросла, я увлекла тебя модными журналами и нарядами. Это было легче всего. Это всегда живет в женщине.

— Но папа! Неужели он молчал все эти годы?

— Я убедила Зяму в своей правоте, и он не мешал мне. Я убедила его, что нельзя разрывать ребенка на две части, а моя часть во много раз важнее.

— — Как же ты решилась отдать меня на филологический факультет?

— Это был риск. Ты права. Но мне казалось, к восемнадцати годам мои гены достаточно развились в тебе и одержали полную победу. И потом, Стелла сказала, что на ее место в обком возьмут лишь человека с гуманитарным образованием. И все прошло удачно. Тебя приняли на ее должность, и, если бы не перестройка, твоя жизнь прекрасно сложилась бы и в России...

— Так в чем же дело, мама? В чем твое преступление?

— Понимаешь... Мне так тяжело без Зямы... Ни один мужчина даже отдаленно не может сравниться с ним. Теперь, когда его не стало, я поняла: только он вносил в мою жизнь то прекрасное, фантастическое, сумасшедшее, без чего жизнь теряет свои краски... и ради чего стоит жить. И я вдруг поняла, что сама, своими руками лишила тебя этого. Убила в тебе Зяму, превратив в Эвээму.

...Этот перстень!.. Ужасный великолепный перстень... Огромный опал с перламутровыми и ярко-голубыми прожилками, словно светящимися изнутри. Даже не прожилками, а весенними лужицами, в которых отражается сверкающее небо. Странный камень, обрамленный золотом. Старым, красноватым золотом. Я обожала его когда-то и ненавидела одновременно. Этот опаловый перстень приковывал к себе взгляд и захватывал все внимание. Грубый, вульгарный, таинственный, наглый, откровенный...

Точная копия Ди.

А была ли она в самом деле? Или только этот перстень — свидетельство моего единственного в жизни безрассудства. На него я истратила все деньги, заработанные в стройотряде. Купила перстень, но так ни разу его и не надела...

1 + 1 = 26

Глава 1. ГЕРА

Тяжелая бандероль... Секретарша Леночка подает ее мне, и я вижу, как моя юная леди умирает от любопытства.

Я и сам умираю от любопытства. Минуты, пока она докладывает мне о предстоящих встречах, тянутся медленно-медленно, словно я смотрю на песочные часы и провожаю взглядом каждую песчинку. Сверху вниз — как в замедленной съемке.

Мне хочется сказать моей исполнительной, старательной, влюбленной в меня по уши: «Все, Леночка, хватит, зайдешь позже». Но я не делаю этого. Кажется, специально оттягиваю момент вскрытия бандероли. Боюсь разочароваться? Чего я жду? Чуда? Невероятного стечения обстоятельств?

Обратный адрес: «Израиль. Иерусалим». Написано крупно. По-английски. Перехватываю взгляд Леночки.

Она тоже смотрит на обратный адрес. Понимает, что я не слушаю ее сообщения, но продолжает упорно тараторить историю моего предстоящего дня. Она ревнует меня к бандероли.

О, женщины, с их непостижимой интуицией, с их загадочным умением почувствовать все мгновенно, в одну секунду, с их отвратительным стремлением молниеносно вступать в бой с одновременной надеждой проиграть его и обмануться сладкой ложью. И у кого из нас есть силы ответить резко правду?! Сказать твердо стальным голосом: «Да. Все именно так, как тебе показалось. Именно так». А потом с отвращением и жалостью тонуть в море их слез.

Да! Да! Леночка! Ты, конечно, права, что ревнуешь меня к этой бандероли. Твое юное женское сердце подсказывает тебе, что предстоят события, которые ты уже нарисовала в своем воображении.

Встаю из-за стола. Подхожу к ней очень близко. Поднимаю ее маленький нежный подбородок. Смотрю в страдающие глаза. Наклоняюсь. Обхватываю ладонями ее голову. Пальцы утопают в мягких, шелковистых волосах. Целую в губы. Прекрасный старый, как сама жизнь, способ успокоить влюбленную женщину. И ничего не нужно говорить.

Леночка прижимается ко мне, мгновенно отдается всем своим существом. Чувствую, как вздрагивают ее хрупкие плечи под тонкой шелковой кофточкой. И что это за странный дар, которым наградила меня судьба — сделала магнитом, огромным магнитом, притягивающим женщин, способным доставлять им какие-то невероятные наслаждения. Я им... Они мне...