У кладезя бездны. Часть 1 - [77]

Снарядив восемь патронов — он достал первый в ствол, закрыл затвор, прицелился. Боевиков оказалось еще больше, чем он думал, они выскакивали из домов — многие полуголые, даже голые, но с оружием. Крупнокалиберный, достающий на два километра пулемет делал их число меньше и меньше…

Он увидел, как выруливает ФИАТ с пулеметом — и красиво, с одного выстрела снял стрелка. Водитель даже не понял, что произошло — он вырулил прямиком под огонь, но стрелка не было, стрелок был мертв — а через пару секунд погиб и он в пробитой пулями кабине…

Он стал искать цели. Застрелил еще автоматчика — потом ему посчастливилось застрелить пулеметчика, грамотно расположившегося в канаве. Потом — он услышал хлопок и едва слышное шипение, зашарил прицелом, отыскивая цель — но уже опоздал. Все, что он увидел — это кузов перекрывающего дорогу ФИАТа, вспышку и дым гранатометного разрыва. Все, что он смог сделать в ответ — это отыскать и с двух выстрелов снять гранатометчика.

Акумба, Акумба…

Он снова дозарядил винтовку — если делать это после каждых трех — четырех выстрелов, она дозаряжается быстрее. Услышал звуки стрельбы, перестрелки. Развернул винтовку — те, кто еще оставался в живых вели перестрелку с несколькими мужчинами, на головах у которых были черные повязки. Так все и получилось — последние защитники селения вели бой с уцелевшими бандитами…

Паломник нащупал перекрестьем прицела автоматчика у машин, прицелился…

Вблизи — деревня представляла собой намного более страшное зрелище, чем с пятисот метров в перекрестье прицела.

Пули в стенах и брызги крови, возле многих — лежат трупы, в основном — подростки, мужчин мало. Разорванные пулями крупнокалиберного пулемета тела боевиков — около одного из них Паломник подобрал автомат — штатная, семидесятая Беретта, довольно ухоженная. Не похоже на оружие бандитов. Много и женских трупов, из домов — тащит запахом крови, гудят, вьются над трупами мухи. По улице — идет, словно слепая, голая, черная женщина, неся в руках труп маленького ребенка…

Паломник почувствовал, что кто-то есть сзади, резко обернулся. Но это был всего лишь ребенок, лет семи, мальчик — он протягивал большую кружку, наполненную водой.

— Сахииб[103] — сказал он, смотря на Паломника блестящими черными глазами.

— Сахииб… — согласился Паломник и взял кружку с водой.

Сначала к нему опасались подходить. Пусть он помог им — но он был снайпером, а снайперов здесь боялись как огня. Потом — трое мужчин подошли к нему, у каждого из них было оружие. Ни одному из них не было и тридцати.

— Приветствую тебя, мужчина и воин от лица моего народа — сказал один из них, с черной косынкой на голове.

— Приветствую тебя как воина и вождя своего народа — ответил Паломник.

— Увы… вождь моего народа и мой дед при смерти, и его судьба — в руках одного лишь Аллаха. Скажи, зачем ты помог нам, белый? Разве ты один из нас?

— Я африканец. Я один из вас.

— Если так… Аллах послал тебя на нашем пути.

— Я возьму автомат и пулемет. На дорогу. И одну из машин. Все остальное — ваше.

Негр с рукой, перетянутой жгутом, сделанным из головной повязки, кивнул.

— Ты можешь взять все, что тебе нужно, мадах.[104] Когда ты убивал врагов — мы всего лишь спасали свои презренные жизни.

Негр заметил, что один из убитых в камуфляже подает признаки жизни, здоровой правой рукой прицелился в него из пистолета. Пистолет громко выстрелил.

— Почему они пришли сюда? Это бандиты?

Негр захохотал — так что Паломник вздрогнул. У них это было — они могли засмеяться в самых, по мнению европейца, неподходящих обстоятельствах.

— Ты вероятно долго не был в нашей стране, белый.

— Меня не было несколько лет.

— Тогда ты многое пропустил, белый. Это военные.

Паломник не поверил.

— Как военные? А кто тогда генерал-губернатор?

— Генерал-губернатора здесь больше нет, белый.

— Как нет? Здесь что — больше нет итальянцев?

— Почему ж нет, белый. Итальянцы есть, хоть до них и не добраться. У нас теперь есть первый пожизненный президент Сомали, фельдмаршал, кавалер ордена Золотой звезды, кавалер ордена Серебряной звезды Мохаммед Фарах Айдид. А эти люди, которых ты убил — его армия, так что тебе не стоит тут задерживаться.

Паломник не поверил своим ушам.

— Как же он…

— Были выборы.

— И вы выбрали его?

Негр посмотрел на Паломника как на ребенка, болтающего глупости.

— Я его не выбирал, белый. И никто из тех, кого я знаю, не выбирал его. Мы вообще — никого не выбирали. Фельдмаршал знает об этом, и посылает своих людей убивать тех, кто может свидетельствовать против него. Ты храбр как лев — но в то же время ты глуп как ребенок. Если кому-то нужно стать пожизненным президентом — он им станет.

К негру — подбежал пацаненок, возможно, тот же самый, что протянул ему кружку с водой. Начал торопливо что-то говорить.

— Мой дед еще жив, белый. Он хочет увидеть воина, который спас его людей.

Вождю племени было за девяносто. Высохший как палка, в белых одеждах, заляпанных кровью — он дыхал тяжело, с хрипами и было видно, что ему осталось недолго. Его пытали — резали пангой и душили…

— Прости нас, белый…

Паломник покачал головой.

— У вас нет вины передо мной.

— Нет, есть. Наши братья восстали против вас и убивали вас. Во имя Аллаха, прости — если сможешь.