У кладезя бездны. Часть 1 - [76]

Автоматчики были черные.

Паломник перевел прицел еще дальше, по пути заметив лежащие на дороге трупы.

Еще один… «воин» — на этот раз в бурой камуфляжной куртке, но без штанов. Кого-то трахает, прямо на дороге, на земле…

И этот — черный, судя по цвету ритмично двигающейся задницы…

Паломник перевел прицел еще дальше.

Еще двое, один с автоматом, другой поливает из двадцатилитровой канистры стащенных в кучу людей, видимо раненых. Понятное дело, что не водой.

И эти — черные.

Паломник прицелился, чтобы видеть площадь.

Двое, у одного на ремне через плечо — ротный пулемет с мешком для ленты. Караулят согнанных в углу площади женщин и детей. Еще двое — выхватывают из людского месива то женщину, то ребенка, связывают и швыряют в кузов тентованного Фиата шестьсот восьмидесятой модели, колониального. Судя по цвету — желто-бурый, пятнистый — машина армейского, бывшего контингента колониальных войск в Сомали.

Еще один — следит за порядком, в руке у него хлыст шамбок и он лениво щелкает им — вытягивая то одного, то другого. Четвертый, тоже без штанов — кого-то трахает, прижав к стене мечети.

Прямо посреди площади — несколько трупов, валяющихся так, как будто их на бегу настиг пулеметный огонь. Наверное, так оно и было…

Понятное дело — мужчин убили, женщин и детей — собираются вывезти и продать в рабство. И все работорговцы — черные…

Великолепно просто…

Паломник увидел и два места, где все еще оказывалось сопротивление — это были поселенческие дома, крепкие, специально построенные в расчете на возможную осаду. Их обстреливали — но лениво, только чтобы удерживать обороняющихся в домах и не дать вырваться. Паломник видел в прицел спины, обтянутые бурыми камуфляжными куртками, загривки… все черные…

Наскоро прихватив винтовку веревкой к ветке — чтобы не свалилась — Паломник соскочил вниз.

— Этническая чистка в полный рост — сообщил он Акумбе человек сорок, две машины с пулеметами. На одной — крупнокалиберная спарка, минометов не видно. Обойдем?

Акумба отрицательно покачал головой.

— Это мой народ.

— Это не твой народ… — сказал Паломник — ты амхари.

— Это мой народ. Я африканец. Ты — можешь идти, белый.

— Тебя убьют. Там сорок человек.

— Тогда я погибну как мужчина и воин…

Акумба встал с места — он спокойно сидел до этого, поджав под себя ноги — собираясь идти к селу.

— Акумба…

Акумба обернулся. Паломник бросил ему пистолет-пулемет, на нем был глушитель.

— Заходи слева. Я уберу пулеметчика на спарке. Будь осторожен. Не лезь на рожон, дай работать мне.

— Зачем тебе это, белый?

Паломник провел рукой по лицу.

— Видишь, какого цвета стала моя кожа? Теперь я тоже… африканец.

Акумба хлопнул в ладоши — так африканцы выражали уважение мужеству другого человека — и пошел вниз, пригибаясь, чтобы его не было видно за пересохшим кустарником.

Паломник залез на дерево, приложился к винтовке. Мысленно прорепетировал, что он будет делать, кого уберет и как.

Выбрал крайний дом, прицелился по элементу его украшения — вдавленным в глину разноцветным бусинам, которые образовывали круг — как раз мишень. Винтовка кашлянула, глушитель поглотил звук. Несмотря на то, что винтовка пролежала восемь лет в земле — работала она превосходно. Умеют немцы делать оружие…

Ага, правее…

Он добавил два патрона в магазин, подкорректировал прицел и выстрелил еще раз. Вот… так, на сей раз точно в центр. И это — с пятисот метров…

Время платить по счетам…

Он прицелился в пулеметчика у спарки, стоящего к нему спиной. Спустил курок — на обтянутой пятнистой тканью спине пулеметчика появилась дырка, сама ткань стала стремительно набухать темным. Он передернул затвор — на это у него ушла секунда, не больше. Снова прицелился — но пулеметчика уже не было видно, дырчатые кожухи стволов спаренного пулемета безжизненно смотрели в небо…

Есть.

Вторым — он застрелил того, кто трахал женщину на земле. Он был один и на него не особо обращали внимания — такие цели нужно выбивать в первую очередь. Пуля попала ему в бок, он дернулся в последний раз и застыл.

Have a good fuck.

Затем он убил двоих, которые стояли у разожженного костра и смотрели, как горят люди, которых они облили бензином и подожгли. Первый — упал как колода вперед, в костер, второй только успел тупо оглянуться. Пуля сразила и его…

Затем он перенес огонь на тех, кто осаждал последние два оплота защитников деревни. Там грохотали выстрелы, и все внимание осаждавших было приковано к узким окнам первых этажей все еще обороняющихся домов. Он начал выбивать их, спокойно и методично, рассчитывая на то, что вышедшие из своих домов защитники деревни — нападут на нападавших, создадут панику и завяжут бой — а в этом бою он спокойно доберет, кого сможет. И уж точно — в бою никому не будет дела до снайпера — одиночки на холме над деревней…

Потом — он услышал раскатистый грохот крупнокалиберного пулемета и мысленно выругался последними словами. Акумба — все-таки добрался до пулемета и решил принять бой — один против всех.

Самое плохое — что у него оставался только один патрон, а потом винтовку надо было перезаряжать. Этим патроном он прибил еще одного солдата — а потом лихорадочно принялся заталкивать в горловину патроны, один за одним. Старый Маузер был всем хорош — вот только магазин у него был несъемный, даром что на десять патронов, а не на пять как большинстве винтовок того времени. На обычной пехотной винтовке он снаряжался обоймой — а тут патроны приходилось заталкивать по одному.