У истоков великой ненависти. Очерки по еврейскому вопросу. - [12]

«женщины, когда они выходят из бани (здесь говорится о «Микве» — ритуальной о очистительной бане), должны стараться встретить подругу с тем, чтобы первое, что они встретят по выходе из бани, не было бы нечистая вещь или акум. Если же женщина встретила все же подобную нечистую вещь, то, если она богобоязненна, она должна вновь идти в баню, чтобы очиститься».

(Иоре деа 198-48, хага).

Чрезвычайно лестно для нас, неевреев, перечисление нечистых вещей в примечании (беер хетеб) к этому — закону:

«Женщина должна вымыться снова, если она сразу после бани встретила что-либо нечистое — например: собаку, осла, бесноватого, акума, верблюда, свинью, лошадь или прокаженного»

Как известно, правоверному еврею разрешается держать у себя лишь нееврейскую прислугу. И вот мы читаем в Шульхан-Арухе:

«В случае смерти слуги, или служанки, хозяину их не следует говорить слов участия, становясь в ряд, а должно сказать — Бог да возместит тебе убыток, как полагается говорить в случае смерти вола или осла его.»

(Иоре деа 377,1).

Это почитание неевреев наравне со скотом, или ниже скота, является базой всего еврейского религиозно-бытового законодательства, регулирующего отношение еврейства к окружающему не еврейскому населению, и вытекает из совершенно беспримерной самовлюбленности и исключительности иудеев.

«Народ Израиля лучший из рода человеческого, подобно тому, как сердце является важнейшим из органов», поучает Талмуд. Или: «Мир создан только для евреев; они — плод, остальные народы — шелуха». В другом месте Талмуд учит, что Иегова одевает каждое утро тфилн (четырехугольная коробочка, содержащая внутри священные изречения, писанные на пергаменте, и прикрепляющаяся во время молитвы ремешками ко лбу и левой руке) и что на пергаментном свитке, заключающемся в нем, написаны не обычные заповеди, а комплимент «избранному» народу: «Кто еще такой единственный народ на свете, как мой Израиль!»...

Жители наших западных окраин и Польши могли наблюдать поведение евреев во время молитв в синагоге: какие-то странные подпрыгивания и постоянные плевки... Еврей Г.Богров в своей книге «Записки еврея» (Одесса, 1912) дает следующее объяснение этому явлению: «Евреи в патетических местах молитв несколько подпрыгивают, выражая этой мимикой, желание приблизиться к Богу (!). В конце каждой молитвы еврей отплевывается. Плевки эти адресуются язычникам (т. е. неевреям)».

Бросим теперь беглый взгляд на законы, относящиеся к правовым взаимоотношениям евреев с акумами, т. е. неевреями, дающими им приют в своих странах. Особенно разработаны законы о финансовых делах, и здесь иудею не только разрешается всячески надувать нееврея, но всякий убыток, причиненный не еврею, ставится еврею, в заслугу, ибо «имущество акумов», как поясняет Шульхан-Aрух (Хошен-ха-мишпат 156,5 хага) «равно имуществу, не имеющему хозяина». Случаи дозволенного надувательства нееврея евреем разбираются в Талмуде и в Шульхан-Арухе в огромном числе, причем иудею разрешается, в случае надобности, лгать акуму, а также приносить перед судом ложную присягу и клятву, делая при этом лишь умственную поправку. Но евреям не приходится, по-видимому, особенно обременять себя подобными «умственными поправками», ибо, согласно их верованию, Иегова ежегодно, в день праздника «Иом Кипур», расторгает и делает недействительными все клятвы, данные за истекший год сынами избранного им народа. Вот текст поющейся в этот день молитвы «Коль-нидре», занимающей одно из центральных мест в иудейском религиозном культе: «Во всех обетах, отречениях, конаме, киннуйе, киннузе (еврейские слова, обозначающие различные оттенки понятия «обет» и не имеющие соответствующих выражений в русском языке), также во всех клятвах, которые мы дали, клялись, закрепили, отреклись — с этого дня примирения до следующего дня примирения, который да настанет на наше благо — мы сим каемся во всем. Да будут все они расторгнуты, бессильны, недействительны, сняты с нас и уничтожены на веки. Да не будут наши обещания — обетами; от чего мы отреклись, да не будут отречениями; в чем клянемся, да не будут клятвами». Совершенно беспримерный случай религиозного допущения (если не оправдания) того, что нееврейским сознанием осуждается, как тягчайший грех клятвопреступления!

Все законы раввинов, касающиеся способов зарабатывать хлеб насущный, пропитаны презрением ко всякому физическому труду, особенно же к земледелию. Раввины прямо рекомендуют еврею финансовые операции, в особенности же ведение денежных судебных процессов, подобных «неиссякаемому источнику».

Но самым отталкивающим, самым жутким для не еврейского сознания, — представляющимся прямо неправдоподобным — моментом еврейского религиозно-бытового законодательства является пря мой призыв к физическому уничтожению не евреев при каждом удобном случае. В Талмуде постоянно встречается призыв и истреблению «лучших» и «честнейших» из иноверцев. В Шульхан-Арухе, написанном в позднейшую эпоху, когда раввины сознавали необходимость известной осторожности, мы находим следующий закон:

«Тех из среды Израиля, которые отрицают Тору и пророков велено убивать (Маймонид приводит три категории людей, которых следует причислять к «отрицающим Тору» при толкование этого закона; в третью категорию входят