У-гу! - [10]

Делинко не привык вставать в такую рань, и теперь его клонило в сон. Надо было прихватить с собой термос кофе. Кажется, он даже на секунду задремал, опустив голову, но потом встряхнулся и для профилактики пошлепал себя по щекам.

Даже не заметив, а скорей почуяв в траве впереди какое-то движение, Делинко включил фары. Там, на поросшем травой холмике, рядом со свежеустановленным разметочным колышком, сидела пара кроличьих сов.

Дикобраз, оказывается, не шутил! Таких крошечных сов Делинко еще не видел: всего сантиметров двадцать, темно-коричневые, крылья в пятнышках, светлая шерстка на шее и проницательные янтарные глаза. Нельзя сказать, чтобы Делинко увлекался птицами, но эти игрушечные совы с круглыми блестящими глазами его позабавили. Они немного поразглядывали его машину, а потом вдруг взлетели и, выкрикивая что-то, будто переговариваясь, пронеслись над зарослями кустарника.

Делинко выключил фары, надеясь, что птицы не слишком его испугались и скоро вернутся к своему гнезду. Он потер тяжелые веки и прислонился головой к прохладному боковому стеклу. Где-то у самого носа жужжал комар, но Дэвиду было лень его отгонять.

Следующее, что он услышал, было потрескивание полицейской рации в машине и стандартный вопрос диспетчера:

— «Десять-четыре», где находитесь?

Полицейский Делинко нашарил микрофон и проговорил адрес стройплощадки.

— «Десять-четыре», принято, — ответил диспетчер и отключился.

Делинко понемногу приходил в себя. Жарковато, подумал он. Хотя снаружи почему-то темно. Пожалуй, еще темней, чем утром, когда он приехал. Странно. Даже вагончика прораба не видно.

Неужели уже ночь? Что же получается — он проспал весь день?! От страха его аж потом прошибло.

Вдруг по машине что-то ударило. Потом ударило еще раз, а потом удары посыпались один за другим. Делинко потянулся за пистолетом, но добраться до кобуры мешали ремни безопасности.

Пока он судорожно отстегивал ремни, дверь распахнулась, и его ослепил поток света. Он заслонил глаза рукой и, вспомнив, чему их учили в полицейской академии, закричал:

— Полиция! Полиция!

— Надо же, а с виду и не скажешь! — Это был Дикобраз, здешний сердитый прораб. — Ты что, не слышал, как я тарабаню?

Делинко пытался собраться с мыслями.

— Наверное, заснул. Ничего не случилось?

Дикобраз тяжко вздохнул.

— А ты вылезай, сам посмотри.

Патрульный выбрался на яркий солнечный свет.

— Не может быть… — растерянно пробормотал он.

— Еще как может! — рявкнул Дикобраз.

Пока Делинко спал, кто-то закрасил все окна патрульной машины черной краской из баллончика.

— Который час?

— Полдесятого.

Полдесятого! Патрульный Делинко невольно застонал. Он потрогал пальцем ветровое стекло. Краска уже совсем высохла.

— Что же мне делать с машиной? — уныло проговорил он.

— Плевать я хотел на твою машину! — выкрикнул Дикобраз — Ты это видел?

Он нагнулся и подобрал с земли целую охапку выдранных из земли разметочных колышков.

У Роя с самого утра было тяжко на душе. Нужно что-то делать — не прятаться же до конца учебного года от Даны Матерсона и Беатрисы Липс.

О Дане можно подумать и позже, а с Бешеной Беатрисой надо разобраться не откладывая. На большой перемене Рой увидел ее в столовой. Она сидела с тремя девчонками из футбольной команды — тоже долговязыми и сильными, хоть и не такими грозными, как Беатриса.

Рой глубоко вздохнул, прошел через весь зал и сел за их стол. Беатриса уставилась на него с удивлением, а ее подружки захихикали и снова принялись за еду.

— В чем дело? Хочешь что-то мне сказать? — презрительно спросила Беатриса и взяла с подноса сэндвич со свининой.

— По-моему, это ты мне хочешь что-то сказать. — Рой улыбался, хотя ему было совсем не до смеха.

Беатрисины соседки отложили вилки и с интересом уставились на него.

Собрав волю в кулак, Рой продолжал:

— Беатриса, я не понимаю, чего ты на меня злишься. Если из-за этой истории в автобусе, так ведь не ты же меня душила и не тебе я заехал по носу. Если я тебя чем-то обидел, то извини. Я не хотел.

Похоже, с Беатрисой никто так раньше не разговаривал. Она застыла с сэндвичем в руке, соус капал ей на пальцы.

— Ты сколько весишь? — вежливо спросил Рой.

— Че…во? — с запинкой спросила она.

— Я вешу ровно сорок кило, — сказал Рой, — а ты где-то под пятьдесят…

Одна из девчонок захихикала, но быстро умолкла под свирепым взглядом Беатрисы.

— …так что, если захочешь, ты можешь хоть каждый день швырять меня по этой столовой, — продолжал Рой. — Но от этого ничего не изменится. А в следующий раз лучше просто объясни мне, в чем дело, и мы все обсудим как разумные люди. Хорошо?

— Как разумные люди, — повторила Беатриса, уставившись на Роя поверх очков. Она так стиснула сэндвич в кулаке, что куски булки и мяса вылезли между пальцами, а по руке потекли жирные струйки соуса.

Одна из футболисток наклонилась ближе к Рою:

— Слышишь, клоп, шел бы ты лучше отсюда, пока не поздно. Это уже как-то не прикольно.

Рой спокойно поднялся.

— Так что, Беатриса? Мы поняли друг друга? Если что не так — говори, я слушаю.

Бешеная Беатриса бросила остатки сэндвича на тарелку и вытерла руки пучком салфеток. Больше она не произнесла ни слова.