У арабов Африки - [9]

Мы вошли в длинное полутемное помещение, где вдоль деревянных рам с натянутыми на них шерстяными нитями сидели девочки среднего и младшего возраста, все — с открытыми лицами (женщины, работающие в государственных учреждениях Туниса, не должны закрывать лицо). Принимают их сюда на учебу с восьми лет. Первые два года они должны работать по три часа в день, следующие два года — по четыре и выделывать в среднем один ковер в три-четыре месяца. Фактически они работают больше — до десяти часов в день — и изготовляют по ковру в месяц. Мы обратили внимание на то, что самые маленькие работали наравне со старшими.

После окончания осмотра города новодестуровский функционер в светло-сером пиджаке привез нас в помещение местного филиала партии. Как оказалось, он был? помощником партийного делегата, т. е. назначаемого из центра руководителя новодестуровской организации данного вилайета (провинции). Вскоре вышел и сам делегат. Хасан Касем. Из беседы с ним мы узнали, что четвертая, часть населения вилайета Кайруан (60 тыс. из 240 тыс. человек) состоит в 83 первичных организациях Нового Дестура, работой которых руководят выборные бюро. В со став этих бюро кое-где входят и женщины. Из представителей бюро делегат подбирает координационный комитет, помогающий ему в текущей работе. В комитете — казначей, отдел политической ориентации, социально-экономический отдел и отдел по работе с молодежью. Особое внимание комитет уделяет вопросам сельского-хозяйства, так как вилайет Кайруан — аграрная область Почти в каждом мукатаа (уезде) вилайета есть школа или больница, построенная в годы независимости.

После Кайруана наш путь пролегал через Сбейтлу, Кассерин и Фериану. В Сбейтле запомнились развалины древнеримского города с хорошо сохранившимися воротами в виде массивной триумфальной арки, театрализованная джигитовка местных бедуинов и национальные блюда тунисцев: брик и кус-кус. Брик — это род чебуреков. Объяснить, что такое кус-кус, гораздо сложнее. Готовится это кушанье в специальном аппарате: внизу варится мясо, а вверху — особая крупа, напоминающая по виду рис, но на самом деле скатанная из манки. Подается кус-кус обычно с овощами, приправами и салатом. Практически он заменяет целый обед. В различных районах Магриба существуют свой вид кус-куса и свой способ приготовления его.

Все пространство между Сбейтлой и Кассерином покрыто травой альфой, представляющей собой ценное сырье для выделки бумаги. «Альфа, везде альфа», — полунапевает Абд аль-Ваххаб, широко разводя руками и как бы призывая нас оглядеться вокруг. Мелькают стога, сложенные из снопов кубической формы, сборщицы в пестрых платьях, помогающие им дети. Недалеко от Кассерина Абд аль-Ваххаб показывает нам строящуюся фабрику по переработке альфы. Раньше почти вся переработка производилась за пределами Туниса. Но и сейчас еще много следов экономической зависимости страны. Достаточно посмотреть в Кассерине и других городках на конкурирующие друг с другом бензоколонки английской компании «Шелл» и американских «Эссо» и «Мобил ойл».

В Фериане мы увидели тунисских солдат в походном обмундировании, в касках и с автоматами. «До границы с Алжиром 50 километров, — объяснил нам Абд аль-Ваххаб. — Французские самолеты, нарушая границу, часто залетают сюда. Поэтому войска здесь всегда находятся в боевой готовности». Тогда, в январе 1962 г., после варварской бомбардировки пограничного тунисского селения Сакиет Сиди Юсеф и военного конфликта из-за Бизерты, тунисцы были особенно настороже. В дальнейшем мы еще несколько раз видели тунисских военнослужащих в полной экипировке. Характерно, что в столице, в Кайруане и вообще в районах, далеко отстоящих от границы, военных нигде не было видно.

Миновав Гафсу и Метлауи — центры фосфоритных разработок, мы въехали в Тозер — один из крупнейших оазисов южного Туниса. Здесь расположены наиболее значительные плантации финиковых пальм, общая площадь их составляет 2800 гектаров. Каждая пальма дает 80–90 килограммов фиников. Годовой доход владельцев плантаций в 200–1000 пальм иногда достигает 6 млн. динаров[3]. Кроме фиников в оазисе выращивают бананы, лимоны, яблоки, даже картофель. Принадлежащие землевладельцам участки обычно обрабатываются издольщиками-хаммасами, получающими от четверти до пятой доли урожая. Когда на одной из плантаций речь зашла о хаммасах, нам указали на группу крестьян, вскапывавших землю своеобразными лопатами с рукоятью, изогнутой в форме крюка. Все они были худые, дочерна загорелые (хотя от густых пальмовых ветвей в оазисе прохладно и сумрачно даже в полдень), в штанах до колен и тюрбанах. Глядя на их ноги, по щиколотку увязшие в мокрой жирной почве, на согнутые спины и неторопливые полуавтоматические движения, невольно думаешь, как много приходится трудиться человеку даже здесь, в благодатном оазисе, где существует, кажется, наилучшее для земледелия сочетание солнца, воды и плодородной земли.

Из Тозера мы выехали в другой оазис — Нефту. Это огромная впадина, до краев заросшая пышной дикой зеленью. Здесь нам показали местные танцы. Зрелище было долгим и разнообразным. Сначала как бы нехотя приплясывали музыканты — темнокожие (в Тунисе даже на севере встречаются негроиды), уже немолодые, в белых балахонах и высоких фесках. После них стремительным воинственным танцем зрителей ошеломили танцоры помоложе; на них были красные куртки, головы по-испански повязаны белыми платками. Потом и те и другие выступали поочередно, каждый раз меняя фигуры танца или добавляя новые, щедро прибегая к фехтованию кинжалами, саблями, манипулируя небольшими бубнами и даже стреляя из ружей.