У арабов Африки - [6]

Но память о Карфагене живет в сердцах тунисцев. В этом мы убедились при посещении государственного музея в бывшем загородном дворце бея в Бардо. В левом крыле дворца проходят сессии Национального собрания Тунисской республики. В правом крыле размещен музей.

Узнав, что приехали советские туристы, к нам вышел сам директор музея — профессор университета Абд аль-Азиз Дрисс, известный историк и археолог. Хотя господин Дрисс владеет многими языками, объяснения он предпочитал давать по-арабски, с улыбкой вставляя иногда русские слова. Он особенно подчеркивал многообразие влияний, которые испытал Тунис на всем протяжении своей истории, и отличия культуры Магриба от культуры Арабского Востока. Слушая его, мы чувствовали, что тунисцы гордятся достижениями Карфагена и победами Ганнибала так же, как итальянцы — славой античного Рима, а египтяне — эпохой фараонов. Проведя нас по залам, посвященным Карфагену, профессор Дрисс сказал: «Колонизаторы пытались скрыть высокую культуру древних жителей Туниса, утверждая, что народы колоний не имели своей цивилизации. Однако здесь, в Тунисе, цивилизация зародилась за тысячу лет до ее возникновения во Франции».

Но тому, как внимательно и любовно оглядывал профессор каждый экспонат, прежде чем начать рассказ о нем, мы поняли, что это больше чем просто бережное отношение археолога к памяти давно минувших времен. Керамика, терракотовые и бронзовые статуэтки, золоченые и медные украшения, гончарные изделия были для него не просто музейными реликвиями, а символами древней славы его страны. Для профессора Дрисса, как и для всякого просвещенного тунисца, слава Карфагена была одновременно и славой Туниса.

В музее Бардо, кроме пунического раздела, имеются также разделы, посвященные римской, византийской и мусульманской эпохам в истории Туниса. Любопытно, что, сравнивая памятники материальной культуры различных эпох, легко проследить известную преемственность и даже сходство предметов домашнего обихода местного населения. Один из моих знакомых, бродивший по залам музея Бардо в одиночестве, даже утверждал, что если бы не надписи, то он бы не поверил, что один и тот же предмет (например, глиняный светильник) может не менять своего внешнего вида в течение тысячелетий. Мне кажется, что человек, внимательно осмотревший экспонаты пунического периода, почти безошибочно узнает их «потомков» последующих эпох. Может быть, поэтому профессор Дрисс, завершив с нами осмотр пунического раздела, потом уже не сопровождал нас, улыбнувшись на прощание: «Дальше, мол, сами разберетесь, что к чему».

ВСТРЕЧИ И БЕСЕДЫ

На небольшой площади в центре столицы, в окружении старых, с высокими решетчатыми дверями, зданий французских банков находится официальная резиденция правящей партии страны Новый Дестур[1]. Это одна из самых крепко сколоченных политических организаций в арабском мире. Новодестуровцы руководили борьбой тунисцев за национальное освобождение и за годы этой борьбы приобрели большой авторитет в массах. Кое-где, особенно в сельской местности, партия еще до провозглашения независимости страны фактически полностью контролировала положение. Став в 1956 г. правящей партией. Новый Дестур с 1962 г. выдвинул концепцию специфически «тунисского», или «дестуровского», социализма. Нам, конечно, любопытно было узнать, что же именно понимают сами тунисцы под этим термином.

…Мы в резиденции Нового Дестура, на втором этаже, в небольшой комнате. Беседуем с директором Политического бюро партии Абд аль-Маджидом Шакером. Основные задачи партии, по словам Шакера, заключаются в том, чтобы мобилизовать народные массы на выполнение стоящих перед страной экономических и социальных задач, разъяснить необходимость их решения, указать пути такого решения. «Новый Дестур теперь выступает за экономическое планирование, — подчеркивает Шакер. — Уже составлены минимальный (трехлетний) и максимальный (десятилетний) планы развития национального хозяйства». Разумеется, всякое планирование влечет за собой упорядочение экономической деятельности, в том числе ограничение аппетитов частных собственников, а непосредственной целью планирования является повышение благосостояния народа. Но обеспечить это, по словам Шакера, может «только создательное отношение народа к вопросам экономики, основанное на учете высших государственных интересов», «дисциплине в экономике». В связи с этим Шакер подробно рассказывает о роли созданных в каждом районе комиссий по борьбе со спекуляцией и контролю над ценами Возглавляют эти комиссии функционеры местных руко водящих органов Нового Дестура, занимающиеся вопросами экономики. «Народ должен, — подчеркивает Шакер, — получить реальные выгоды от независимости, иначе его борьба окажется бесплодной».

Конечно, далеко не всем по душе новая политика новодестуровского руководства; в первую очередь она не устраивает тех, кто привык за первые пять лет независимости к «либеральной» структуре, т. е. к поощрению свободы частного предпринимательства. Шакер прямо говорит, что новой линии партии оказывают сопротивление «консервативные буржуазные круги, особенно торговцы». Но, отмечает он в то же время, среди них «немало честных людей, не понимающих новых задач». Эта оговорка имеет немаловажное значение, ибо раскрывает одну из главных особенностей Нового Дестура — стремление сохранить влияние и на трудящихся и на эксплуататорские элементы. В частности, Новый Дестур никогда не отталкивал от себя представителей мелкой и средней национальной буржуазии. Очевидно предполагается, что «тунисский» социализм должен быть в равной степени благодеянием и для бедняков и для богачей.