Тюрьма №8 - [10]

Таких должны сажать в специальные камеры, для лечения и ограничения контактов с другими арестантами, чтобы не распространять туберкулез, которым здесь можно заразиться как гриппом. Но "лягавым" доставляло удовольствие подсаживать больных к здоровым. Мерзкий тип, очень наглый, уже не первый раз "катался" по тюрьмам.

Спрыгнув с нары, он начал надвигаться на мужичка сжав кулаки.

–Ты кто, козел? – процедил он сквозь зубы и неожиданно начал его бить. Тот присел на корточки и прикрыл согнутыми руками голову, видно было, что он уже не раз так защищался от побоев. Такая поза не давала нанести сильный удар в тесной камере. Леха, пыхтел, пытаясь нанести как можно больше ударов, но легкие туберкулезника не давали ему возможности сильно разойтись. Все смотрели на происходящее словно в ступоре, так все быстро произошло. Неожиданно дверь в камеру распахнулась, и конвоиры заорали на избитого мужика:

– На выход!

Бедолага поднялся, вытирая кровь с лица рукавами рубашки и поковылял к выходу из камеры. Так осталось не выясненным кто это был. Позже пришла малява, что это был дальнобойщик, которого, арестовали и он не соглашался с доводами мусаров, и отказывался признавать то что они хотели ему навесить. Вот ему и устроили «Большую карусель», это когда бросают в камеру на несколько минут или часов, а потом забирают и бросают в другую и так по всей тюрьме, пока жертва не возьмёт на себя то что хотят на него повесить. Не исключено, что Леха работал на опера тюрьмы. Только так можно было объяснить его поступок. Видимо он знал, что нужно делать с такими, кого забрасывали без объяснений. Таких как он специально подсаживали в камеру к «первоходам», где всегда можно поживиться на неопытных еще арестантах, а заодно и раздобыть для опера важную информацию или оказать услугу, как он это сделал сейчас, избивая незнакомца.

Ночью приходили этапы на зону. Кто-то из зеков пошутил, что типа ночью перевозят, что бы американцы не видели со спутников как много арестовывают людей в Беларуси. Но конечно же это была шутка. Американцам было глубоко безразлично что происходит в Беларуси. Да и Беларусь не была объектом мировых интересов.

От станции в приоткрытый люк «автозака» (авто для перевозки арестантов, железная будка разделена на секции, которые дополнительно запираются конвоиром), было видно звездное осеннее небо. Казалось оно совсем рядом таким близким и родным. Как жаль, что на воле редко смотришь на звездное небо. Что-то теплое и волнующее просыпается в груди. Словно душа готова вырваться и полететь к звездам от всего этого ужаса. Звезды, как все далеко. «Автозак» забит до отказа. Некоторые стоят. На ухабах машину трясет и все, кто стоит, пытаются упереться руками в стену, чтобы не потерять равновесие. Наконец то слышен грохот открываемых ворот, потом еще одних и вот машина останавливается. Открывается дверь и раздается голос из темноты:

– По одному, выходим. На колени, руки за голову, смотреть в землю. Кто пошевелиться стреляем на поражение. Все это сопровождалось безумным собачьим лаем.

По одному подходят арестанты к двери в «автозаке» и исчезают в темном проеме, словно их поглощает бездна вечности. Каждый тянет с собой сумки с пожитками. Их называют «кешар». Когда очередной зек подходит к двери, его хватают с двух сторон конвоиры их вытаскивают наружу, не давя опомниться ставят в один ряд с уже стоящими на коленях попутчиками, которые вышли ранее. Всех выгружали на землю, это уже была зона. Ночь и шок от пережитого погружали в ужасное состояние, словно обреченная жертва, понимаешь, с тобой могут сделать все что угодно, стереть в лагерную пыль и никому нет дела до тебя. Чувство безысходности, отчаянья и опустошенности настолько охватывают, что на какой-то миг становиться безразлично, что произойдет в следующее мгновение. «Это конец», все что удается осознавать в эти минуты. Конец всему. Прошлой жизни, будущему и возможно настоящему. Это все что пульсирует в сознании человека, стоящего на коленях с руками за головой и опущенным лицом в землю, под безумный лай собак и насмешки надзирателей.

Красный кабриолет неспешно ехал по центральной улице маленького городка. Прохожие оборачивались в след, кто-то с завистью, а кто-то с восторгом. Такое не каждый день увидишь в белорусском захолустье, словно в Голливуд пришел с экранов на улицы. Такая жизнь, мечта для провинциалов. Крутая тачка, полная девиц, постоянные гулянки, куча друзей – прихлебателей. Что еще нужно? Кажется, что это эталон для подражания, никто не интересуется, что за этим стоит, главное обладать. Перемены не принесли ничего кроме желания выжить любой ценой. Кто-то продолжал упорно работать на государственных предприятиях за жалкую зарплату и без перспектив. А кто-то не хотел мириться с безысходностью и бросался на поиски заработков любой ценой, пусть даже и не правомерной.

В авто ехал местный мажор и кутила – Закир. Его постоянно окружала толпа красивых девушек и преданных собутыльников. Закир сорил деньгами, словно это были фантики. Попасть в его компанию было не просто, нужно было отражать его стиль жизни, что было не просто, особенно в провинции, где все на виду и каждый шаг и поступок по долгу обсуждается и пересказывается местными жителями, а ввиду того что яркие события происходят редко, и смена впечатлений не происходит годами, а то и десятилетиями поведение мажора вначале интересно, потом привыкают и последняя стадия это раздражение, которое накапливается среди мещан, которым недоступны и не понятны поступки прожигающего жизнь человека, да еще и не белоруса по национальности. Негодование, словно вирус начало заползать в головы обывателей.