Тысяча ночей и еще одна. Истории о женщинах в мужском мире - [66]

А надо сказать, что в другом колодце, неподалеку от башни, жила джинния по имени Маймуна, дочь знаменитого царя джиннов Димирьята. Каждую ночь она выходила из колодца, чтобы полетать по небу и посмотреть, как ангелы молятся и поклоняются Аллаху. В ту ночь она, как обычно, покинула свой колодец и увидела, в первый раз за свою двухсотлетнюю жизнь, что в заброшенной башне горит свет. Охваченная любопытством, она взлетела на крышу и пробралась внутрь через дырку в стене. Стражник храпел у двери, и она влетела в замочную скважину и увидела, что в постели кто-то спит при свече над головой и фонаре у ног.

– Хвала Аллаху, величайшему из творцов, – сказала она, когда подошла ближе и увидела при мерцающей свече утонченную красоту этого юноши, чьи губы были словно пунцовый виноград, готовый превратиться в вино.

«Кто он такой? – задумалась она. – Он заперт под стражей, словно узник, но что это за узник, который лежит на пуховой перине?» Она вошла во сны стражника, расспросила его о спящем юноше и узнала всю историю Камар аль-Замана. И рассердилась на царя за то, что он притесняет такого божественного красавца, и, охваченная жалостью, опустилась на колени, поцеловала юношу в лоб и решила приходить к нему каждую ночь и к тому же облетать дозором вокруг башни, чтобы ни один злой джинн не посмел принести узнику вреда.

И в тот же самый миг джинния услышала шум крыльев и в гневе бросилась на звук, потому что эта часть неба принадлежала ей, и никто другой не мог летать там без ее разрешения. Она сделала круг в небе и увидела джинна по имени Дахнаш, сына Шамхураша крылатого. Она налетела на него, как орлица, и вонзила когти ему в живот. Он сразу запросил пощады, поняв, что попал в руки к самой Маймуне.

– Почему ты вторгся в мои владения? – грозно спросила она.

– Любовь ослепила меня, о высокочтимая госпожа. Я только что вернулся из Китая, где каждый вечер посещал принцессу, и еще не оправился от созерцания ее несравненной красоты.

– Из Китая? – недоверчиво переспросила Маймуна. – А что ты делаешь здесь? Поклянись перстнем Сулеймана, что говоришь правду, а не то, если я узнаю, что ты врешь, я с тебя заживо кожу сдеру и кости переломаю.

– Клянусь царем Сулейманом и твоим отцом, царем Димирьятом, что каждый вечер летаю в Китай, чтобы хоть одним глазком взглянуть на царевну Будур, дочь царя Гайюра Ревнивого. Она несравненная красавица: волосы черные, как ночь, носик тоненький, как острие меча, щеки розовые, как анемоны, язычок сладкий, как вино, да к тому же говорит на шести наречиях. Ее руки как две реки, а грудь как страусиные яйца. Талия у нее тонкая, как шея газели, а ягодицы – как песчаные дюны, они отягощают ее, когда она встает, и не дают удобно улечься, когда отходит ко сну. Ее бедра как колонны из перламутра, а ее ступни…

– И ты собираешься убедить меня в том, что эта красавица в тебя влюблена? – перебила его Маймуна.

– Влюблена в меня? Она отказала всем женихам, каких нашел ей отец, – и князьям, и царевичам. Всех отвергла, твердя отцу, что замужество ей противно. Но с каждым отказом растет ее слава и известность, и все больше поклонников стремятся завоевать ее сердце. Последним прибыл сын властелина, прозванного Царем царей, и он не пожелал смириться с отказом. Но как ни пытался царь Гайюр уговорить дочь, перечисляя достоинства жениха, царевна Будур отвечала: «Я желаю быть сама себе госпожой, ибо сейчас я стою высоко и обладаю властью над людьми. А стоит мне выйти замуж, как мной станет править мой муж». Отец не раз пытался образумить ее, но она пригрозила, что бросится на меч и пронзит себе сердце. Тогда отец опечалился и встревожился, но не знал, что ответить сыну Царя царей, и потому посадил дочь под замок.

Дахнаш закончил рассказ и повторил, что ворвался во владения джиннии лишь по вине охвативших его чувств.

– И ты считаешь это уважительной причиной вторгаться в мои владения? – нахмурилась Маймуна.

– Если бы ты увидела царевну, госпожа, то, без сомнения, простила бы меня.

– Уж будь уверен, не простила бы, потому что, если судить по твоим словам, эта царевна немногим краше золоченого ночного горшка, тогда как я ожидала описания божественной красавицы. Однако здесь есть странное совпадение, ибо, когда я поймала тебя, я защищала царевича, о котором рассказывают точно то же, что и о твоей царевне. Этого юношу отец запер в башне за то, что он отказался жениться. А он прекрасен, как вон та звезда на небе.

– Неужели у тебя не хватает воображения описать его поподробнее? – ухмыльнулся Дахнаш.

Маймуна вздохнула.

– Кожа у моего царевича нежная, как у ребенка, брови изогнуты, как две сабли, а глаза темнее, чем у газели. Его губы сладки, как мед, а тело гибко, как ветка дерева баньян. Если бы ты его увидел, то истек бы слюной, как щенок.

– При всем почтении к тебе, Маймуна, я никогда не смог бы сравнить мою царевну с твоим царевичем, потому что с ней никто не сравнится.

– Ах ты, презренный лгун и проходимец! – вскричала Маймуна. – Да во всей вселенной не сыщется такого, как мой царевич, и ты безумен, раз пытаешься сравнить твою царевну с моим царевичем.