Тысяча ночей и еще одна. Истории о женщинах в мужском мире - [59]

Далила забрала его одежду и тысячу динаров, уверяя, что все сохранит, а пока приведет дочь. И, связав все вещи Хасана и Хатун в узелок, выбежала из дома, а купца с Хатун заперла внутри.

Пробравшись сквозь толпу на рынок благовоний, Далила купила флакон амбры и оставила его вместе со своим узлом у одного из купцов, обещав вернуться за ними потом. Затем она поспешила обратно, к красильщику, и сказала ему, что пойдет за своей утварью, оставшейся в старом доме. Она дала ему динар и попросила покормить ее детей, оставшихся в доме голодными, и пообедать вместе с ними.

Затем Далила быстро вернулась в лавку благовоний, забрала свой узел у лавочника и вернулась к мальчику, оставшемуся в лавке красильщика. «Твой хозяин ушел купить моим детям жареной баранины с лепешками; ступай, помоги ему, можешь и сам перекусить. Я подожду здесь и пригляжу за лавкой… Да смотри, пусть выберет моим детям лучшие кусочки!» – крикнула Далила мальчику вслед, смеясь при мысли о том, как Хатун и Хасан полуголые ждут друг друга в разных комнатах.

Но на самом деле Хатун и Хасан уже встретились. Хатун надоело ждать Далилу – она спустилась вниз и увидела Хасана в одном белье. Подумав, что это сумасшедший сын Далилы, она пустилась наутек, но он схватил ее.

– Посмотри! Ну как, все еще считаешь меня прокаженным? – воскликнул Хасан, подняв рубашку.

Хатун завизжала от страха.

– Почему ты кричишь? Может быть, ты безумна и твоя мать обманом убедила меня жениться на тебе?

– Во-первых, эта женщина не моя мать. Моя мать в Басре, и я замужем. Но ты – разве ты не слабоумный сын этой женщины? – спросила Хатун.

– Я? Слабоумный сын этой мошенницы? Да она выманила у меня тысячу динаров и раздела до нитки! – закричал Гасан.

– А меня убедила, что проведет к шейху Абу аль-Хамалату, который исцелит меня от бесплодия. Она уговорила меня раздеться и украла всю мою одежду и украшения, – сказала Хатун.

– Но ты ведь стояла напротив моей лавки и переглядывалась с ней! Ты должна вернуть мне деньги и одежду.

– Ну, тогда я тоже потребую у тебя мою одежду, а главное, мои украшения, которые стоят в сто, нет, в тысячу раз дороже, чем твои вещи, – ответила Хатун.

Так они оба и переругивались, а совсем рядом, в лавке красильщика, Далила осматривалась по сторонам.

«Надо бы мне нанять осла, – подумала она про себя, – здесь столько всего, что сама я не унесу».

Мимо проходил ослятник, и она спросила у него, знает ли он ее сына, красильщика.

– Да, – ответил он.

– Мой бедный сын остался без гроша, – сказала ему Далила. – Он разорился и попал в темницу, а мне теперь надо нанять твоего осла, чтобы отвезти его товар заимодавцам. Не поможешь ли мне, пока я отлучусь? Надо вынести отсюда все склянки и чаны, чтобы, когда придут взыскивать его долг, ничего не осталось.

И Далила протянула ослятнику два динара.

Тот горячо поблагодарил ее.

– Красильщик всегда был добр ко мне. Каков сын, такова и мать. Уж будь уверена, ничего не останется.

И Далила ушла, так нагрузив бедного осла, что у того ноги подгибались.

Когда красильщик вернулся, отослав мальчика отнести обед жильцам, он увидел, что по земле текут ручьи краски, а ослятник разбивает последний чан.

– Перестань! Прекрати! Ты что, с ума сошел? – заорал красильщик, хватаясь за сердце.

– Хвала Аллаху! Стало быть, тебя отпустили из тюрьмы. Твоя мать мне обо всем рассказала.

– Моя мать? Да моя мать умерла двадцать лет назад! – крикнул носильщик.

Расспросив хозяина осла о том, что произошло, красильщик разрыдался.

– Ох, мои краски, моя лавка, мои чаны, мой товар, мои покупатели!

– Мой осел! Отбери моего осла у своей матери! – рыдал ослятник.

– Я же тебе сказал, моей матери уже двадцать лет как нет в живых! – рявкнул красильщик, схватив ослятника за шиворот.

– Если она тебе не мать, почему тогда за твоей лавкой смотрела?

– Потому что она жилица у меня в доме, утром она оставила здесь своих детей, – закричал красильщик.

– Так давай пойдем к тебе в дом и найдем ее. Она должна вернуть мне осла! Он мой единственный друг и кормилец.

Они бросились в дом красильщика, но он оказался заперт. Им удалось ворваться в дом через кухню, но там они нашли только Хатун и Хасана, которые устали спорить и стояли в одном исподнем, глядя друг на друга.

– Чем это вы здесь занимаетесь, выродки-кровосмесители? – заорал красильщик. – И где ваша потаскуха-мать?

– И куда она отвела моего осла? – добавил ослятник.

Хасан рассказал красильщику о том, как злокозненная старуха обвела их вокруг пальца. В это время Хатун, как могла, защищала свое целомудрие, но, стоило ей прикрыть руками одни свои прелести, как на виду оказывались другие.

– Пропала моя лавка! – заплакал красильщик, когда Хасан закончил рассказ. – Все пропало: чаны, склянки, товар и заказчики!

– Ох, ослик мой, ослик! Если бы только кто-нибудь вернул мне моего ослика! – рыдал ослятник.

Наконец красильщик овладел собой.

– Пойдем, разыщем эту мошенницу и отведем ее к вали или самому калифу.

Но Хатун и Хасан не сдвинулись с места.

– Чего же вы ждете? – прикрикнул на них красильщик.

– Вы что, хотите, чтобы жена эмира Шар аль-Тарика, Грозы больших дорог, вышла на улицу голой? – спросила Хатун.