Тысяча лун - [58]

Шрифт
Интервал

Я попросила у законника Бриско разрешения остаться на ночь тут и не ходить домой. Он обещал узнать все, что можно, в Парисе и уехал. Стемнело, но его все еще не было. Лана Джейн Сюгру была старомодна – она поднималась с рассветом и ложилась с наступлением сумерек. Раньше это делали по нехватке ламп и свечей. У Ланы Джейн Сюгру было теперь вдоволь и того и другого, но привычка осталась. Лана Джейн любезно уложила меня с краю своей собственной кровати. На самом деле Лана Джейн почти не занимала в ней места – так, небольшой бугорок под одеялами, размером с ребенка. После беседы с законником Бриско я была пуста внутри, как тростник. И рада упасть на кровать рядом с Ланой Джейн и поддаться сну.

Наутро законник Бриско сказал, что шериф Паркман вроде бы уехал в Нэшвилль по какому-то делу, но Бриско не знал по какому. Мать Джаса Джонски уже похоронила сына. Законник Бриско поговорил с помощником шерифа Уинклом Кингом, и Уинкл сказал, что в ту ночь меня видели в городе. «Та индеаночка, в которую бедняга Джас был влюблен», – так он выразился. И в городе, похоже, только об этом и говорили. По-видимому, шериф Паркман также обсуждал свою теорию насчет ножей с любым желающим.

– Телеграф сплетен работает вовсю, – сказал законник Бриско. – Ну что ж, сплетня не закон и не доказательство. Они тебя хорошенько окружили со всех сторон и скоро с тобой разберутся. Они так думают. Посмотрим, сказала слепая крыса.

Глава двадцать вторая

Итак, у меня еще оставалось несколько дней. Все это время моя душа погружалась в бездну, в какую обычно погружаются обуреваемые страхом. Даже во сне меня преследовали несчастья. Буря ушла в сторону Арканзаса, новыми и старыми путями, и, может, дойдет даже до моей потерянной родины, теней моей матери и сестры. Мне до боли хотелось думать хоть о чем-нибудь хорошем. Теперь воздух осмелел, и солнечный свет был будто пронизан таинственными золотыми нитями. От страха мне казалось, что это высокое, широкое небо, распростертое над домом законника Бриско, золотое, как руда-обманка, сулит что-то совсем зловещее. Я тосковала по Томасу и Джону Коулу, по Пег, по Розали. Я тосковала по священной бессмыслице обычной повседневной жизни. То, что переживает олень за единый миг, узрев охотника с ружьем, я переживала в течение нескончаемых часов и дней. Я была готова к бегству, как готова была бы любая тварь в моем положении, но куда бежать – я не знала.

Благородные идеи утешали слабо. Приходит время, когда от тебя остается то, что ты есть, без прикрас. Человек про себя много воображает. В семнадцать-восемнадцать лет он много воображает о себе. Но как быстро все это смахнули прочь. Я думала о виски, который пила в тот день, о том, чего не могла вспомнить, о деяниях во тьме. Я блуждала по извилистым коридорам темноты. Порой я мельком видела лица, порой беглый луч выхватывал из темноты руки, ноги, одежду, комнату, улицу – и тьма смыкалась снова. Черная, черная тьма. Но какой проклятой, какой одинокой, какой бесприютной была я в мыслях. В самой середке сидела ранящая мысль, что я сама – причина всего, что со мной случилось. Томас и Джон Коул вознесли меня высоко, но теперь меня низвергли до моего подлинного уровня. А на этом уровне, похоже, не существовало даже горсти слов, чтобы описать его. Лохмотья никому не нужного народа. Я сидела одна в усадьбе законника Бриско и гадала: если я сожмусь до полного ничтожества – значит ли это, что я исчезну? Стану такой легкой и ничего не стоящей, что малейший ветерок унесет меня, странную невесомую оболочку, какая остается на новом листе, и будет катать и носить по сточным канавам мира.


И тут приехала Пег.

Мы с ней были одни во временном жилище Ланы Джейн Сюгру. Лана Джейн постаралась по мере сил приукрасить свой приют, хоть и временный. Это был лишь уголок, выгороженный в углу амбара. Братья Ланы Джейн натянули какие-то старые холсты, чтобы получилась комнатка, и вышло что-то уютное, похожее на типи. Даже Пег улыбнулась, войдя, хоть я и заметила, что ее явно что-то гнетет. Она захлопала в ладоши, как ребенок, и засмеялась. Счастье просто оттого, что она рядом, пронзило меня, как стрелы. Это было болезненное счастье, потому что в глубине души я знала: мои ноги увязли в трясине, меня засасывает и мне не суждено освободиться.

– Я правду говорила про две ночи назад, – сказала Пег. – Ты спала сном праведных. А часа за два до полуночи я поняла, что не могу заснуть, пошла в конюшню, оседлала мула и тихо, тише не бывает, поехала в Парис наказать этого мальчишку.

– Джаса Джонски?

– Я не могу об этом говорить, но если сейчас не расскажу, то в жизни больше не засну и дышать-то буду с трудом, – сказала она. – Я поехала в Парис наказать этого мальчишку. Я видела, как ты страдаешь. Меня вел гнев. Желание, которому я не могла противиться, – отомстить за девушку, которую я люблю, отомстить за Винону.

– Вот я, Винона, прямо перед тобой.

– Я знаю. – Пег набрала в грудь воздуху. – И вот я вошла в этот проклятый городишко и крадусь по улице, но я знала, что он живет на задах лавки Хикса, потому что ты говорила, и я спросила одного или двух болванов-мальчишек, где это, и потом в темноте встала на улице, и увидела огонек у него в окне, и прокралась через розовый садик, который, видно, мистер Хикс посадил, и розы меня всю исцарапали, и я заглянула в окно. У меня и ружья-то не было, и ножа не было с собой, и я подумала, ну что я за дура такая, мне же нечем с ним биться, и я уже было совсем вернулась к мулу, которого, конечно, привязала в лесу у самого въезда в город, и я уже вот-вот готова развернуться, повернуть назад, вернуться к мулу, а потом на ферму, и лечь у тебя за спиной, как позволено только ангелам, и почувствовать всем телом твое милое теплое тело, и вдруг что я вижу? Я вижу тело не теплое и не милое, это Джас Джонски растянулся на своей мерзкой койке, и, как перед Богом, кругом кровь, все везде в крови, и это хладнокровное зрелище освещено свечой, которая мерцает и плюется на столе, и я подумала, кто-то меня опередил, кто-то сделал работу, которую нужно было сделать. И я прокралась обратно через город, стараясь, чтобы меня не видели, счастливая, что мальчишка мертв. И приехала домой к тебе, а ты за это время даже не шелохнулась, и, даже когда я легла у тебя за спиной, ты не шелохнулась, только простонала тихонько. И вот мой рассказ в трезвом уме и доказательство, что ты сроду никого не убивала, и это голая правда, и я могу ее рассказать всему миру.


Еще от автора Себастьян Барри
Скрижали судьбы

Роман Себастьяна Барри «Скрижали судьбы» — это два дневника, врача психиатрической лечебницы и его престарелой пациентки, уже несколько десятков лет обитающей в доме скорби, но сохранившей ясность ума и отменную память. Перед нами истории двух людей, их любви и боли, радостей и страданий, мук совести и нравственных поисков. Судьба переплела их жизни, и читателю предстоит выяснить, насколько запутанным оказался этот узел.


Бесконечные дни

От финалиста Букеровской премии, классика современной прозы, которого называли «несравненным хроникером жизни, утраченной безвозвратно» (Irish Independent), – «шедевр стиля и атмосферы, отчасти похожий на книги Кормака Маккарти» (Booklist), роман, получивший престижную премию Costa Award, очередной эпизод саги о семействе Макналти. С Розанной Макналти отечественный читатель уже знаком по роману «Скрижали судьбы» (в 2017 году экранизированному шестикратным номинантом «Оскара» Джимми Шериданом, роли исполнили Руни Мара, Тео Джеймс, Эрик Бана, Ванесса Редгрейв) – а теперь познакомьтесь с Томасом Макналти.


Рекомендуем почитать
Недуг бытия (Хроника дней Евгения Баратынского)

В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.


На заре земли Русской

Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?


Морозовская стачка

Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.


Тень Желтого дракона

Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.


Избранные исторические произведения

В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород".  Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере.  Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.


Утерянная Книга В.

Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».


Нечего бояться

Лауреат Букеровской премии Джулиан Барнс – один из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии, автор таких международных бестселлеров, как «Англия, Англия», «Попугай Флобера», «История мира в 10/2 главах», «Любовь и так далее», «Метроленд», и многих других. Возможно, основной его талант – умение легко и естественно играть в своих произведениях стилями и направлениями. Тонкая стилизация и едкая ирония, утонченный лиризм и доходящий до цинизма сарказм, агрессивная жесткость и веселое озорство – Барнсу подвластно все это и многое другое.


Жизнь на продажу

Юкио Мисима — самый знаменитый и читаемый в мире японский писатель. Прославился он в равной степени как своими произведениями во всех мыслимых жанрах (романы, пьесы, рассказы, эссе), так и экстравагантным стилем жизни и смерти (харакири после неудачной попытки монархического переворота). В романе «Жизнь на продажу» молодой служащий рекламной фирмы Ханио Ямада после неудачной попытки самоубийства помещает в газете объявление: «Продам жизнь. Можете использовать меня по своему усмотрению. Конфиденциальность гарантирована».


Я исповедуюсь

Впервые на русском языке роман выдающегося каталонского писателя Жауме Кабре «Я исповедуюсь». Книга переведена на двенадцать языков, а ее суммарный тираж приближается к полумиллиону экземпляров. Герой романа Адриа Ардевол, музыкант, знаток искусства, полиглот, пересматривает свою жизнь, прежде чем незримая метла одно за другим сметет из его памяти все события. Он вспоминает детство и любовную заботу няни Лолы, холодную и прагматичную мать, эрудита-отца с его загадочной судьбой. Наиболее ценным сокровищем принадлежавшего отцу антикварного магазина была старинная скрипка Сториони, на которой лежала тень давнего преступления.


Творцы совпадений

Случайно разбитый стакан с вашим любимым напитком в баре, последний поезд, ушедший у вас из-под носа, найденный на улице лотерейный билет с невероятным выигрышем… Что если все случайности, происходящие в вашей жизни, кем-то подстроены? Что если «совпадений» просто не существует, а судьбы всех людей на земле находятся под жестким контролем неведомой организации? И что может случиться, если кто-то осмелится бросить этой организации вызов во имя любви и свободы?.. Увлекательный, непредсказуемый роман молодого израильского писателя Йоава Блума, ставший бестселлером во многих странах, теперь приходит и к российским читателям. Впервые на русском!