Тысяча и одна ночь. Книга 1 - [23]

Гвоздика, и анемон, и мирта, и роза.

Четыре нужны ещё, чтоб было прекрасно все:

Вино, и цветущий сад, динар, и любимый.

А вас трое, и вам нужен четвёртый, который был бы мужем разумным, проницательным и острым, и хранителем тайн".

И когда девушки услышали слова носильщика, который им понравились, они засмеялись и сказали: "Кто же будет для нас таким? Мы девушки и боимся доверить тайну тому, кто не сохранит её. Мы читали в каких-то преданиях, что сказал ибн ас-Сумам:

Храни свою тайну, её не вверяй;

Доверивший тайну тем губит её.

Ведь если ты сам свои тайны в груди

Не сможешь вместить, как вместить их другим?

Об этом же сказал, и отлично сказал, Абу-Новас:

"Кто людям поведает тайну свою -

Достоин тот знака позора на лбу".

Услышав эти слова, носильщик воскликнул: "Клянусь вашей жизнью, я человек разумный и достойный доверия, и я читал книги и изучал летописи. Я проявляю хорошее и скрываю скверное, ведь поэт говорит:

Лишь тот может тайну скрыть, кто верен останется,

И тайна сокрытою у лучших лишь будет;

Я тайну в груди храню как в доме с запорами,

К которым потерян ключ, а дверь за печатью".

Услышав столь искусно нанизанные стихи, девушки сказали носильщику: "Ты знаешь, что мы потратили на трапезу много денег; есть ли у тебя что-нибудь, чтобы возместить нам? Мы не позволим тебе сидеть у нас и стать нашим сотрапезником и глядеть на наши светлые и прекрасные лица, пока ты не заплатишь сколько-нибудь денег. Разве не слышал ты пословицу: "Любовь без гроша не стоит и зёрнышка"?" А привратница добавила: "Есть у тебя что-нибудь, о мой любимый, тогда ты сам - что-нибудь, а нет у тебя ничего, - и иди без ничего". - "О сестрицы, - сказала тогда покупавшая, - отстаньте от него. Клянусь Аллахом, он сегодня ничем не погрешил перед нами, и будь тут другой, он не был бы с нами так терпелив. Что с него ни придётся, я заплачу за него". И носильщик обрадовался и поцеловал землю и поблагодарил, и тогда та, что была на ложе, сказала: "Клянусь Аллахом, мы оставим тебя сидеть у нас только с одним условием: чтобы ты не спрашивал о том, что тебя не касается; а станешь болтать лишнее, так будешь бит". - "Я согласен, о госпожа, - отвечал носильщик. - На голове и на глазах! Вот я уже без языка".

И покупавшая встала и, затянув пояс, расставила кружки и процедила вино. Она расположила зелень около кувшина и принесла все, что было нужно, а потом поставила вино и села вместе с сёстрами, а носильщик сел между ними и думал, что он во сне. Потом она взяла флягу с вином и, наполнив первый кубок, выпила его, а за ним второй и третий, а потом наполнила и подала носильщику и произнесла:

"Пей во здравье, радостью наслаждаясь!

Вот напиток, что болезни излечит".

А носильщик взял чашу в руку и поклонился и поблагодарил и произнёс:

"Не должно нам кубок пить иначе, как с верными,

Чей род благородно чист и к предкам возводится.

С ветрами сравню вино: над садом летя, несут

Они благовоние, над трупами - вонь одну. -

И ещё произнёс:

Вино ты бери из рук газели изнеженной,

Что парностью свойств тебе и она подойдёт.

Потом носильщик поцеловал женщинам руки и выпил, и опьянел, и закачался, и сказал:

"Кровь любую запретно пить по закону,

Кроме крови лозы одной винограда.

Напои же, о лань, меня - и отдам я

К богатство, и жизнь мою, и наследство".

После этого женщина наполнила чашу и подала её средней сестре, а та взяла чашу у неё из рук и поблагодарила и выпила, а затем наполнила чашу и подала её той, что лежала на ложе, а после того она налила другую чашу и протянула её носильщику, который поцеловал перед ней землю и поблагодарил и выпил и произнёс слова поэта:

"Дай же, дай, молю Аллахом,

Мне вино ты в чашах полных!

Дай мне чашу его выпить,

Это, право, вода жизни!"

Потом он подошёл к госпоже жилища и сказал: "О госпожа моя, я твой раб, и невольник, и слуга! - и произнёс:

Здесь раб у дверей стоит, один из рабов твоих;

Щедроты и милости твои всегда помнит он.

Войти ли, красавица, ему, чтоб он видеть мог

Твою красоту? Клянусь любовью, останусь я!"

И она сказала: "Будь спокоен, пей на здоровье, да пойдёшь ты по пути благоденствия!" И носильщик взял чашу и, поцеловав руку девушки, произнёс:

И подал ей древнее, ланитам подобное,

И чистое; блеск его как утро сияет.

К губам поднося его, смеясь, она молвила:

"Ланиты людей в питьё ты людям подносишь".

И молвил в ответ я:

"Пей - то слезы мои, и кровь

Их красными сделала; сварили их вздохи".

А она, в ответ ему, сказала такой стих:

"Коль плакал по мне, мой друг, ты кровью, так дай сюда,

Дай выпить её скорей! Тебе повинуюсь!"

И женщина взяла чашу и выпила её и сошла с ложа к своей сестре, и они не переставали (и носильщик меж ними) пить, плясать и смеяться и петь и произносить стихи и строфы, и носильщик стал с ними возиться, целоваться, и кусаться, и гладил, и щипал, и хватал, и повесничал, а они - одна его покормит, другая ударит, та даст пощёчину, а эта поднесёт ему цветы. И он проводил с ними время приятнейшим образом и сидел словно в раю среди большеглазых гурий.

И так продолжалось, пока вино не заиграло в их головах и умах; и когда напиток взял власть над ними, привратница встала и сняла одежды и, оставшись обнажённой, распустила волосы покровом и бросилась в водоём. Она стала играть в воде и плескалась и плевалась и, набрав воды в рот, обрызгала носильщика, а потом она вымыла свои члены и то, что между бёдрами и, выйдя из воды, бросилась носильщику на колени и сказала: "О господин мой, о мой любимый, как называется вот это?" - и показала на свой фардж. "Твоя матка", - отвечал носильщик, но она воскликнула: "Ой, и тебе не стыдно?" - и, взяв его за шею, надавала ему подзатыльников. И носильщик сказал: "Твой фардж", - но она ещё раз ударила его по затылку и воскликнула: "Ай, ай, как гадко! Тебе не стыдно?" - "Твой кусе!" - воскликнул носильщик, но женщина сказала: "Ой, и тебе не совестно за твою честь?" - и ударила его рукой. "Твоя оса!" - закричал носильщик, и старшая принялась бить его, приговаривая: "Не говори так!" И всякий раз" как носильщик говорил какое-нибудь название, они прибавляли ему ударов, так что затылок его растаял от затрещин, и его сделали посмешищем. "Как же это, по-вашему, называется?" - взмолился он наконец, и привратница сказала: "Базилика храбреца!" И тогда носильщик воскликнул: "Слава Аллаху за спасение! Хорошо, о базилика храбреца!"