Тысяча акров - [16]

— У него есть деньги в банке, — отрезал отец. — Не всякий может этим похвастаться.

Он вытер губы и огляделся. Я убрала грязную тарелку и подала пирог.

— Могу посадить завтра бобы в углу Мэла, — предложил Тай.

— Делай что хочешь, — буркнул отец.

Мы с Таем переглянулись.

— В тракторе карбюратор барахлит, сейчас некогда этим заниматься, но что-то мне звук не нравится, — заметил Тай.

— Я же сказал, делай что хочешь.

Я облизнула губы. Тай отодвинул свою тарелку, я поставила ее в раковину и подала мужу пирог, выключила кофе, который уже начал закипать, и налила отцу.

— Ладно, — проговорил Тай, — рискну.

— Может, останешься, папа? Посмотрим телевизор, — предложила я.

— Нет.

— Найдем что-нибудь интересное.

— Нет. Дела.

Как обычно. Я посмотрела на мужа, тот чуть заметно пожал плечами.

Отец допил кофе и поднялся из-за стола. Я проводила его до двери и сказала:

— Звони, если что-то понадобится. Может, останешься?

Я всегда так спрашивала, и обычно он не отвечал. В тот раз тоже не ответил. Я наблюдала, как он забирается в свой грузовик и выезжает со двора.

— Все как обычно, — заметил Тай у меня за плечом.

— Я тоже об этом подумала.

— Он и раньше так говорил, чтоб я сам решал. Не часто, но бывало.

— Думаю, он даже рад передохнуть, особенно после тяжелой посевной.

— Точно.

На следующий день я сажала помидоры. Рассаду выгоняет Роуз у себя в теплице, а потом отдает мне. В тот раз у нее взошло не меньше сотни кустов. Посадки были для меня делом привычным и любимым. Следуя давно выработанному ритуалу, я втыкала ростки в приготовленную смесь торфа, костной и люцерновой муки, а затем закрывала их старыми консервными банками со срезанным дном, чтобы защитить от гусениц и палящего солнца. Обкладывала по кругу страницами из городской газеты и присыпала прошлогодней травой. Год за годом ходили разговоры о том, чтобы отвезти часть урожая помидоров в Форт-Додж и Эймс и продать на фермерском рынке, однако вместо этого мы каждый раз закатывали все, что удалось вырастить. Получалось около пятисот кварт превосходного томатного сока, который мы пили всю зиму.

Я откинула волосы, вытерла рукавом нос и только собралась приняться за дело, как заметила Джесса Кларка. Он сидел на низкой изгороди напротив и улыбался. На нем были дорогие кроссовки, хлопковые шорты и футболка участника забега на десять км. Хотя прошло уже много лет, для меня он так и остался младшим соседским мальчишкой. Его я ничуть не стеснялась, в отличие от других мужчин.

— Ну, что там дальше? — бросила я ему, словно наш воскресный разговор и не заканчивался вовсе.

Джесс внимательно посмотрел на меня и сказал:

— Лорен тут заявил: «Что же ты не женился? Поговаривают, на западе ничего так девчонки. Ничего так…»

Мы засмеялись. Потом Джесс замолчал, пристально посмотрел мне в глаза и добавил:

— У меня ведь была невеста. Погибла в автокатастрофе.

— Когда?

— Шесть лет назад. Ее звали Элисон, ей было всего двадцать три года.

— Ужасно. Прости…

— Два года я пил, не просыхая. В Канаде не проблема найти собутыльников.

— Нигде не проблема.

— Да, но там не стыдятся — там просто пьют.

— На вечеринке ты даже не притронулся к спиртному.

— Во вторую годовщину ее смерти я выпил две бутылки виски и чуть не сдох. С тех пор не беру в рот ни капли, даже пиво перестал пить.

— О Джесс… — Я чуть не задохнулась от жалости к нему. Все его рассказы о жизни в большом мире казались мне ужасающими.

Я взяла второй ящик с рассадой. Выкопала глубокую лунку, насыпала в нее удобрения, отделила один кустик, аккуратно оборвала нижние листья и воткнула в землю — у помидоров корни растут по всей подземной части стебля, благодаря чему они переносят любую непогоду. Выпрямилась и взглянула на Джесса, он смотрел на меня серьезно и сосредоточенно.

— Расскажи еще, — попросила я.

— У Элисон были непростые отношения с родителями — те из Манитобы, очень религиозные. Когда она уехала в Ванкувер, они отреклись от нее. Это давило на нее все больше и больше. Она доверяла людям, всегда такая добрая, открытая, внимательная. Не знаю, может, и не несчастный случай. Она вылетела на встречку, прямо под колеса грузовика. В ее состоянии похоже на самоубийство, но вряд ли она стала бы подвергать риску чужие жизни.

Я бросила сажать, села на корточки и уставилась на Джесса, широко открыв глаза. Он улыбнулся и добавил:

— Пожалуйста, сажай, мне так проще рассказывать.

Я принялась копать следующую лунку.

— После смерти Элисон, — продолжал он, — я напивался и названивал ее родителям из баров, угрожая приехать в Манитобу и прирезать их. Они никогда не бросали трубку, всегда слушали до конца, иногда даже вдвоем по параллельным линиям. Пока я их проклинал, они молились за меня. Не думаю, что их мучила совесть. Я перестал им звонить, когда бросил пить.

Я опять подняла на него глаза, а он широко улыбнулся и заявил:

— Теперь я наполнен светом и спокойствием. И любовью к жизни.

— Вижу, — кивнула я и выкопала еще одну лунку, а потом решилась. — Ты выглядишь моложе, чем Лорен, но лицо у тебя старше. Жестче. Или опытнее.

— Правда?

— Мне так кажется.

— А мне кажется, что ты выглядишь моложе Роуз.

Я ничего не ответила. Мысль, что он рассматривал меня, неожиданно смутила и напугала.