Тяжелые дороги жизни - [18]
Очередную надзорную жалобу направил генеральному прокурору СССР Руденко. Вскоре получил ответ, подписанный заместителем генерального прокурора СССР Моляровым, следующего содержания: «В приговоре присутствуют элементы оговора Динерштейна, однако основания для принесения протеста на приговор отсутствуют», — и приговор был оставлен в силе. Я, конечно, такому безграмотному ответу удивился, ибо одна из статей УПК гласит: «Если в материале уголовного дела присутствуют элементы оговора — приговор опротестовывается и дело всех участников процесса подлежит пересмотру». Этот формально безграмотный ответ заставил меня обратиться в проходивший в это время 25 съезд КПСС, куда я приложил и ответ Генеральной прокуратуры СССР. А вскоре получил от Надюши телеграмму: «Сообщи день выезда и № поезда и вагона».
Значит, специальная комиссия 25 съезда КПСС наложила свою резолюцию на мое заявление с приложенными к нему документами и направила его в Президиум Верховного Суда РСФСР, который 4 августа 1976 года вынес постановление, где указано: «Приговор Мосгорсуда от 25-го апреля 1972 г. и судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР от 12 июня 1972 г. изменить, переквалифицировать и назначать наказание 5 лет с конфискацией имущества, но на основании статьи I Указа Президиума Верховного Совета СССР от 6 мая 1975 г. об амнистии в связи с 30-летним юбилеем Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 годов от наказания освободить». Подобные постановления и решения судебных органов, к сожалению, в большинстве своем не объективны, являются соломоновым решением; они не отменили приговор на меня, хотя для этого были законные основания, а почему? Потому что, отменив приговор и освободив меня, им пришлось бы признать ошибку правосудия. А как же честь мундира? Честь мундира для наших чиновников выше объективного правосудия. Вернувшись домой, я хотел опротестовать это соломоново решение халатно-безответственного правосудия, но Леночка убедила меня закончить переписку с этим правосудием, дабы не подорвать и без этого шага свое слабое здоровье.
18 августа 1976 года я освободился из мест лишения свободы. Давать домой телеграмму не стал, чтобы не обременять лишними хлопотами. Домой приехал ранним утром; встретили с восторгом, и вскоре все сели завтракать. Неделю я наслаждался контактом с родными и домашним уютом, а затем оформил паспорт и прописку. С трудоустройством долгое время испытывал трудности, так как к освободившемуся из мест лишения свободы относились с недоверием. На старое место работы я так и не пошел, ибо там работали люди, оговорившие меня. Однажды встретился с бывшим председателем месткома Меклером Ефимом Анатольевичем, и он мне помог устроиться на автопредприятие «Мослифт», и 20 ноября 1976 года я наконец начал работать, быстро вжился и освоился в коллективе предприятия и с большим усердием работал на аварийной автомашине, затем мастером по ремонту автомашин, а впоследствии начальником мастерских по ремонту автотранспорта.
11 апреля 1974 года Галя родила вторую дочку, Ириной назвали; теперь семейство значительно разрослось: три внучки и один внук; жизнь протекала спокойно, и мы с Надюшей помогали дочкам воспитывать наших любимых внучат, которые с большим желанием и любовью проводят с нами увлекательно время.
Вскоре стали приближаться наши с Надюшей юбилейные даты — шестидесятилетие сперва Надюши, она на 45 дней старше меня, родилась 26 февраля, а я 12 апреля 1921 года. Надюша с тревогой и волнением приближалась к этой дате, потому что все ее родственники и родители покинули этот мир до 60 лет. Она как-то мне сказала: «Я, отец, скоро умру». «Ты что такую глупость говоришь? — я ей возразил. — Выкинь из головы эту ерунду, у нас с тобой сейчас самое прекрасное время, мы должны еще внуков в школу проводить, а там новые задачи и заботы, так что запомни: у нас нет времени умирать, ведь мы родились с тобой, чтобы жить и радоваться». Она, выслушав мое напутствие, обняла меня, поцеловала и засмеялась. В это тревожное для нее время старался всегда быть рядом и создавать условия, вызывающие положительные эмоции. Мы чаще стали посещать театральные заведения, встречаться с друзьями и знакомыми; постоянно выезжали на дачу, где обихаживали наши плодовые насаждения и наслаждались природой; в День Победы вместе с детьми, внуками и моей сестрой ходили на встречу с моими однополчанами — это у нас была традиция; обязательно раз в год мы с Надюшей выезжали в санаторий, пансионат и дом отдыха.
В апреле 1981 года я оформил статус пенсионера. Трудовой стаж составил 54 года, включая фронтовые годы; сумма пенсии составляла 1363 руб. 87 коп. В то советское время я мог на свою пенсию купить 500 бутылок водки, а картошки 1 тонну, а транспорт тогда стоил городской от 3 до 5 коп., а такси 10 коп. за километр. Так что на ту пенсию мы жили безбедно.
Вскоре в апреле месяце 1988 года местком выделил мне земельный участок в районе города Воскресенска, где когда-то был торфяник, заросший кустарниками и пнями отпиленных деревьев. Несмотря на то что нам с Надюшей было уже 60 с гаком лет, мы с большим энтузиазмом регулярно выезжали своим ходом на участок и облагораживали его: выкорчевывали кустарники и пни, засыпали ямы привезенной землей. Огромное спасибо директору «Мослифта» Резнику Д. М. и месткому, выделявшим в выходные дни постоянно автобус, и все будущие садоводы с членами своих семей, шансовым инструментом и скарбом с палатками с комфортом добирались до участков и возвращались домой. В 1989 году на облагороженном земельном участке всем семейством начали обустраивать участок.
