Тяжелые бои на Восточном фронте - [59]
Родители отправились в укрытие, располагавшееся в подвале, а я, несмотря на протесты матери, забрался на чердак нашего многоквартирного дома и наблюдал оттуда за разворачивающейся битвой в воздухе. Англичане атаковали центральную часть столицы рейха, так что здесь, на Штраусбергерштрассе, опасности практически не было.
Гул тяжелых бомбардировщиков нарастал, он напоминал барабанную дробь, которая раздается перед казнью. Лучи прожекторов стегали ночное небо, перекрещивались в поисках вражеских самолетов. А затем в небе зажглись «рождественские огни»: британский самолет-корректировщик сбросил на парашютах сотни разноцветных осветительных бомб. Это была прелюдия к страшной ночи бомбежек, призванных уничтожить мирных жителей города и их жилища. Волна за волной бомбардировщики налетали на центральные кварталы Берлина. К западу от Александерплац взрывы мощных авиабомб слились в сплошной грохот, напоминавший громовые раскаты. А затем на Берлин посыпались зажигательные бомбы, и столицу охватили пожары. Над городом повисли облака дыма, снизу подсвеченные кроваво-красными языками пламени.
На следующий день примерно в полдень я сел в трамвай, шедший на Александерплац. От здания Биржи я пошел пешком в западном направлении, собираясь рассмотреть поближе разрушения, причиненные городу прошедшей ночью. За Тиргартеном от разбомбленных домов все еще поднимался дым. Между грудами камней, среди развалин пробирались кареты скорой помощи. Бригады рабочих с передвижными кранами восстанавливали трамвайные линии. Жители окрестных домов с лопатами в руках расчищали проходы, тротуары и проезжую часть. Среди развалин тут и там виднелись столы, стулья и другие предметы спасенной мебели. Толпы отчаявшихся женщин с детьми, ставшие беженцами в своем родном городе, толкали детские коляски и тележки в лабиринте разрушенных зданий. Я поймал на себе несколько мимолетных пренебрежительных взглядов, исполненных ненависти, и это было первым случаем, когда я почувствовал подлинное отношение простых людей к войскам СС.
На Ораниенбургерштрассе солдаты вермахта разбирали руины Новой синагоги. Осколки купола завалили тротуар, сквозь облупившуюся серую маскировочную краску виднелось покрывавшее купол золото. Я остановился поговорить с армейским фельдфебелем, который указывал прохожим дорогу среди развалин, и спросил, что ему известно о вчерашнем авианалете.
– Самый ужасный за все время, – сказал фельдфебель. – Две тысячи человек погибло. Настоящая мясорубка, я не видел столько погибших даже на Восточном фронте[36]. В основном, жертвами стали женщины и дети. Очень пострадал зоопарк, все слоны погибли. Такая жалость! Когда я был маленьким, мы часто ходили туда. Разрушен Потсдамский вокзал, никакие поезда не прибывают и не отправляются.
– Жаль синагогу, – заметил я, – это было красивое здание.
– О чем вы говорите! – поправил меня фельдфебель. – Это уже три года как армейский склад.
Я часто ходил мимо этого строения, когда был учеником пекаря и возвращался домой из торгового училища на Фридрихштрассе дважды в неделю после занятий. Последний раз я видел это здание весной 1940 года, и тогда это был центр иудейских молитв. Кстати, невзирая на то, что Новая синагога считалась выдающимся памятником архитектуры, его уничтожение не удостоилось упоминания по радио, хотя сообщили о разрушении Мемориальной церкви Кайзера Вильгельма и дворца Шарлоттенбург.
Когда я вернулся домой, отец сидел в кресле с номером «Фёлькишер Беобахтер» и встретил меня мрачным молчанием. На столике рядом лежала копия уведомления церковных властей о моем исключении из числа прихожан. Вообще-то я предполагал, что верховные церковные власти проинформируют отца о моем отказе от церкви.
«Фёлькишер Беобахтер» полетела прочь. Отец смял письмо в комок и швырнул в мою сторону.
– Как ты мог так поступить со мной?
Не имело смысла говорить ему о том, что я, отказавшись платить церковный налог, смог сделать небольшие накопления. Бесполезно было уверять отца в том, что, отказавшись следовать церковным канонам, я совсем не перестал верить в существование Всевышнего.
Надеясь, что со временем гнев отца поутихнет, я решил пока прогуляться в пивную на Лихтенбергерштрассе, где стал частым посетителем за эти недели.
Я подружился с одним унтер-офицером люфтваффе, и мы часто сидели друг с другом за столом с бокалом пива и обсуждали постоянно ухудшавшуюся военную ситуацию. Однако в тот раз наша беседа оказалась несколько иной.
– Русские уже на Днепре… Где мы ошиблись, Эрвин?
Даже намеки на пораженчество могли доставить нам обоим серьезные проблемы с полицией, однако я привык доверять людям, особенно в форме люфтваффе.
– Мы упустили свой шанс в Дюнкерке, – сказал я. – Мой кузен Тео Герлах был пулеметчиком в одном из подразделений вермахта. Они видели, как британские войска скапливались на побережье и находились в пределах досягаемости, однако кузену приказали не открывать огонь.
Англичане были абсолютно беззащитны, но мы дали им ускользнуть.
– О да! Даже наши парни, так или иначе, оставили их в покое, – согласился приятель из авиации.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Тише!.. С молитвой склоняем колени...Пред вами героя родимого прах...С безмолвной улыбкой на мертвых устахОн полон нездешних, святых сновидений...И Каппеля имя, и подвиг без меры,Средь славных героев вовек не умрет...Склони же колени пред символом веры,И встать же за Отчизну Родимый Народ...Александр Котомкин-Савинский.
Аннотация издательства: Сорок пять лет жизни отдал автор службе в рядах Советских Вооруженных Сил. На его глазах и при его непосредственном участии росли и крепли кадры командного состава советской артиллерии, создавалось новое артиллерийское вооружение и боевая техника, развивалась тактика этого могучего рода войск. В годы Великой Отечественной войны Главный маршал артиллерии Николай Николаевич Воронов занимал должности командующего артиллерией Красной Армии и командующего ПВО страны. Одновременно его посылали представителем Ставки на многие фронты.
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.
Механик-водитель немецкого танка «Тигр» описывает боевой путь, который он прошел вместе со своим экипажем по военным дорогам Восточного фронта Второй мировой войны. Обладая несомненными литературными способностями, автор с большой степенью достоверности передал характер этой войны с ее кровопролитием, хаосом, размахом уничтожения, суровым фронтовым бытом и невероятной храбростью, проявленной солдатами и офицерами обеих воюющих сторон. И хотя он уверен в справедливости войны, которую ведет Германия, под огнем советских орудий мысленно восклицает: «Казалось, вся Россия обрушила на нас свой гнев и всю свою ярость за то, что мы натворили на этой земле».
Это книга очевидца и участника кровопролитных боев на Восточном фронте. Командир противотанкового расчета Готтлоб Бидерман участвовал в боях под Киевом, осаде Севастополя, блокаде Ленинграда, отступлении через Латвию и в последнем сражении за Курляндию. Четыре года на передовой и три года в русском плену… На долю этого человека выпала вся тяжесть войны и горечь поражения Германии.
Ефрейтор, а позднее фельдфебель Ганс Рот начал вести свой дневник весной 1941 г., когда 299-я дивизия, в которой он воевал, в составе 6-й армии, готовилась к нападению на Советский Союз. В соответствии с планом операции «Барбаросса» дивизия в ходе упорных боев продвигалась южнее Припятских болот. В конце того же года подразделение Рота участвовало в замыкании кольца окружения вокруг Киева, а впоследствии в ожесточенных боях под Сталинградом, в боях за Харьков, Воронеж и Орел. Почти ежедневно автор без прикрас описывал все, что видел своими глазами: кровопролитные бои и жестокую расправу над населением на оккупированных территориях, суровый солдатский быт и мечты о возвращении к мирной жизни.
Генерал-майор ваффен СС Курт Мейер описывает сражения, в которых участвовал во время Второй мировой войны. Он командовал мотоциклетной ротой, разведывательным батальоном, гренадерским полком и танковой дивизией СС «Гитлерюгенд». Боевые подразделения Бронированного Мейера, как его прозвали в войсках, были участниками жарких боев в Европе: вторжения в Польшу в 1939-м и Францию в 1940 году, оккупации Балкан и Греции, жестоких сражений на Восточном фронте и кампании 1944 года в Нормандии, где дивизия была почти уничтожена.