Тянет в небо - [4]
Шрифт
Интервал
На потом, на отсроченный день,
И останется с «носом» промокший февраль
И московской толпы канитель…
Как это было
Как это было, где это было…
Помню – летела, помню – любила.
Крылья по ветру, мысли вразнос,
Кудри крутила, пудрила нос.
Как это было, с кем это было…
Солнце заботливо небо умыло,
Запах сиреневый дразнит упрямо,
Туфли с собой, /чтоб не видела мама/.
Пяток не чуя, зонтик под мышкой,
/Ждёт у подъезда с билетами Мишка/,
Счастливы, дерзки, шагаем в кино.
Может, придумала? – Было давно…
Ноктюрн
Когда настанет час Быка,
Сверчок отложит скрипку,
Укроют небо облака,
Своей периной зыбкой,
Присядут тени на крыльцо
И в ожиданьи утра,
Луны прозрачное лицо
В туманном перламутре
Склонится грустно надо мной
И, сна не растревожив,
Покинет тёмное окно —
Мы чем-то с ней похожи…
Ночная птица
Ночная птица прокричит и не отпустит,
И перепрятаны ключи от давней грусти,
Но возвращаюсь в сотый раз, как в сон под утро,
Где я тонула – ты не спас – забыл… как будто…
И снова прячу я ключи от давней грусти,
Ночная птица замолчит, но не отпустит.
И мне наверно повезло, ведь я услышу,
Как ночь расправила крыло, взлетев на крышу.
Однажды вечером
Мужу
Из букв слова, из слов ручей,
И драмы нет, и только вечер
Идёт по Невскому – ничей,
Как Челентано безупречен.
Сметаю в кучу дребедень,
А следом – тень голодной кошкой.
Горчит сердечная сирень
Однажды в мае под окошком.
А помнишь: лето, знойный Рим,
И жизнь к ступеням Пантеона,
И мы, как ангелы парим
Без притяжения Ньютона.
И всё же – май. Берёт разбег:
И много лет, и много вёсен…
…и человек, как человек —
Ужасно мил, но так несносен…
Оставлю немножко
Оставлю немножко:
соленые брызги, смеющийся рот
и все повторится
в какой-нибудь жизни, в какой-нибудь год,
и солнце раскроет
ракушечьи створки весеннего дня,
и ты прочитаешь
от корки до корки, земную меня.
Перевязаны тонкой ленточкой
Перевязаны тонкой ленточкой —
И духами, какой пустяк,
Пахнут, исподволь, письма девочки
И не выдохнутся никак.
В них дожди не флиртуют с лужами,
А снежинки, какой пустяк,
Ладят бережно чудо-кружево,
На ушанки и грудь зевак,
Стонет майской пургой черёмуха…
Ах, девчонка, какой пустяк,
Безоглядно влюбилась в олуха
И не выскажется никак.
Предвкушение
Любой пустяк, любая малость —И в горле окислялся ком.Ничто еще не рифмовалось,Но морем пахло и песком.Гарри Гордон «Предвкушение»
Нарисую парусник в штрихах,
Это не гордыня, не величье,
Но стучится клювиком, по-птичьи,
Сердце, как зарянка в лопухах.
И тогда держи его, держи —
Нет ему, родимому, покоя —
Полетит на исповедь прибоя,
Медленно считая этажи…
Сердце к сердцу катится
«Мать из хаты за водой,А в окно – дружочек:Голубочек голубой,Сизый голубочек.»Марина Цветаева
Сердце к сердцу катится.
Где же моё платьице,
Где мои ботиночки —
Счастье на картиночке…
Нежность к другу хрупкая.
Голубь за голубкою
Семенит…, милуется —
Не тебе я спутница…
День за днём, по зернышку
Соберу на донышке,
Не уйти – распутица.
Помоги, Заступница!
Это ветер и только
Мы спокойны, забыли о ссоре,
И довольны друг другом вполне,
Но никак не уляжется море,
Поднимает раздор на волне.
Неуёмною страстью ликует,
К небу тянется множеством крыл,
И разбиться о скалы рискует,
Подчиняясь восторгу ветрил.
Прошепчу: «Это ветер и только,
Обещали на завтра тепло…»
И взлетает порывисто чёлка,
И уже от души отлегло.
Этюд
О чём вы, люди?
Жизнь вечностью не будет
И счастия на блюде
Вам здесь не поднесут —
За ним шагать устало,
А если перепало,
Закройте «Книгу жалоб»,
И ангелы вздохнут:
– Один пристроен…
– Их сразу стало Двое!
– Берут в ладони
Божественный этюд.»
Часть 3. Память
Август
Вот так: приходит не спросив,
Как старый ностальгический мотив,
Уколом в сердце растревожив память.
Как раньше, в день рожденья мамин,
Всех не сумеет примирить —
Почти забыты ваши лица,
Но август всё-таки случится,
И никогда… нас не простит.
Детство звонким мячиком укатится
«О, как быстро сменяются годы:И метели, и талые воды,И – позднее – крапива и мята…– Ты во всем, ты во всем виновата.»Татьяна Бек
Детство звонким мячиком укатится —
Не успеешь, скроется из глаз…
Ты стоишь в простом цветастом платьице
Без высокомерий и прикрас.
Яблочком по блюдечку пускается
И Хранитель за твоим плечом —
Письмецо уже лежит и мается,
Склеено горячим сургучом.
И читать его и перечитывать,
(В путь обратный пятятся часы),
Как живую летопись пролистывать,
Взваливать на совести весы.
Где же вы, родные незабвенные,
Где же ваши правила внахлёст?
И святая правда совершенная,
Бороздой от мельничных колёс…
И пришла и смотрела внимательно
И пришла… и смотрела внимательно
Из-за мутной преграды стекла,
Поняла, что должна обязательно
Осторожнее быть – не смогла…
Облачившись в платок неожиданный,
А беретку носила всегда,
Ты как ангел неслышный, но видимый,
В вещий сон заглянула тогда.
Я потом вспоминала нечаянно,
Этот взгляд, не мигающих глаз.
Безусловной заботой, прикаянной,
Ты давала оттуда наказ.
Мой старый дом
Так и жили… Во дворе верёвки,
Флагами колышется бельё.
Руки разогретые в сноровке,
Кажется, одним движеньем ловким
Соберут простынок громадьё.
С дружеским участием рябина
Гроздьями стучала по стеклу.
Незаметно жизни половина
Пролетела стайкой воробьиной,
И вослед – воздушный поцелуй.
Старый дом исчез за перекрёстком,
Растворился в снисхожденьи лет.