Ты выбираешь меня?.. - [30]

— Ты собираешься принуждать меня заниматься с тобой любовью? — высокомерно спросила Дженни, презирая его за алчность, рассчетливость и за то, что при всем этом он не упускает возможности потешить себя ее телом.

Тень разочарования и сожаления промелькнула в его взгляде.

— А что, нужно будет принуждать?

— Думаю, да, — с горечью отозвалась она.

— Я настолько нежеланный? — Его бровь саркастически поползла вверх. — Хорошо, что ты указала мне мое место.

Дженни вскинула ресницы и, не говоря ни слова, смотрела на него в упор, пока он, чертыхнувшись, не выпустил из железных тисков ее бедро. Оказавшись на свободе, она немедленно отскочила к другому краю сиденья. Мужья не могут силой заставлять жен заниматься сексом. Это противозаконно.

Норман был вне себя от возмущения.

— Будь я проклят! Ты спокойно сообщаешь мне, что не собираешься выполнять свои обязательства. Почему же несколько часов назад, в церкви, ты не обмолвилась об этом ни словом? О, женщина! Ты и твой отец — оба одинаково лживы, двуличны и изворотливы! Мы заключили договор…

— Вы заключили! Вы заключили договор, ты и мой отец! Без меня! — гневно вскричала Дженни.

— Ты маленькая бестия! — сказал он с издевкой. — Не поверю, что тебя было так уж трудно уговорить. Откуда взялись тогда твоя мягкость и нежность, и ласковый взор? На что ты рассчитывала? — Норман опустил руку во внутренний карман пиджака и вытащил оттуда несколько банкнот. — Не на это ли? — Она взглянула на бумажки, которые тот поднес к ее лицу, и слезы горькой обиды навернулись на глаза. — Да, они заставляют блестеть твои глаза? О, я вижу. Вот что тебя возбуждает.

— Норман, ты отвратителен! — гневно крикнула она. — Оставь меня!

— Зачем они тебе? — Норман словно не слышал ее. — А! Они дают видимость власти. Ты хочешь владеть ими, распоряжаться и представлять себя всемогущей! — Он помахал перед ней деньгами.

— Прекрати! — Дженни оттолкнула его руку. Зажмурив глаза и зажав ладонями уши, она твердила с отчаянием, пытаясь остановить эту безобразную сцену: — Прекрати, прекрати сейчас же!

Норман резко схватил ее за руку, и она метнула на него испуганный взгляд.

— На что ты пойдешь, чтобы получить их? — спросил он с притворной ласковостью, протягивая ей пачку. — Тысяча фунтов. Достаточно, чтобы положить тебя на лопатки? Или лучше чековая книжка?

— Хватит, Норман! — возмутилась Джейн. — Это переходит всякие границы! Ты переигрываешь.

— Когда я доверяю кому-то, — с нажимом сказал Норман, — и меня потом предают, мне это не нравится. Я уже давно не оказывался в таком глупом положении. Канули в Лету те времена, когда я не мог ответить на унижение. И не хочу вспоминать, как это было. Никому не удастся заставить меня снова пережить эти минуты. — Он судорожно смял деньги в кулаке и швырнул их на пол машины, как ненужный сор.

Не шевелясь, Дженни ждала, чтобы он подобрал их. Но Норман, казалось, забыл и думать о них. Сумрачно глядя перед собой, он сидел неподвижно и только потирал большим пальцем большое обручальное кольцо. Пусть он привык швыряться деньгами, неприязненно подумала Дженни, но не слишком ли это дорогое удовольствие таким способом успокаивать нервы?

— Ты не можешь оставить их там, — не выдержала она. Деньги никогда не падали на нее с неба. Она и мать привыкли зарабатывать их тяжелым трудом. Дженнифер ни разу в жизни не приходилось держать в руках нечестных или даром доставшихся денег, и она привыкла относиться к ним серьезно и практично, без легкомыслия или брезгливости.

Оторвавшись от своих мыслей, Норман холодно оглядел ее с головы до ног.

— Так подними их, — предложил он с недоброй улыбкой.

Дженни колебалась. В конце концов, это были ее деньги. Их хватило бы, чтобы дать матери передышку на какое-то время. Гордость боролась в ней с щемящей жалостью к матери.

— А если я не возьму? — спросила она осторожно.

— Они останутся там, — ухмыльнулся Норман. — Шофер слишком честен и не решится взять их себе. Так что, если сквозняком их не выдует в окно, они будут лежать там, пока не сгниют.

— Но это же глупо! — вся ее рациональная, разумная натура восставала против такого бессмысленно-демонстративного жеста.

Он передернул плечами, как будто этот вопрос перестал его интересовать. Тысяча фунтов! Он только и ждет, чтобы она переступила через свою гордость, и уже внутренне посмеивается над ней. Дженни нервно барабанила пальцами по сиденью.

— Чего же ты ждешь? — подтолкнул ее Норман. — Никто бы не устоял. Я знаю, ты тоже. Зачем притворяться, что ты лучше, чем есть на самом деле?

Дженни поморщилась от его цинизма. Щеки ее начали гореть, потому что — она знала — он все равно превратно истолкует ее решение.

— Я беру их не для себя, — сказала она, с трудом шевеля задеревеневшими губами. — Это для мамы… — заставила она себя продолжить, неловко сгребая купюры.

— Избавь меня, пожалуйста, от объяснений, — неприязненно прервал ее Норман. — Просто положи в сумку, и пусть обладание ими согреет твою корыстолюбивую душу. И нечего было играть в благородство. Нужно было сразу взять, и я давно бы понял, как относиться к тебе.

— Как же? — Дженни не знала, куда деться от смущения, и отчаянно сдерживала подступавшие слезы.