Ты всего лишь Дьявол - [46]

Джо обвел взглядом два ряда лиц, сидящих по обе стороны стола. Убийца, жертва, убийца, жертва… Кто из них убийца, а кто — жертва? А может, все это вместе взятое родилось лишь в уме Александра Джилберна, страдающего от боли потери, и было легко подхвачено скорым на логические спекуляции мозгом Алекса?.. Если бы! Но все указывало на то, что это не так.

Горничная Синди Роуленд поставила перед ним маленькую чашечку и что-то сказала вполголоса. Не прислушиваясь, он утвердительно кивнул головой. В этой комнате находился убийца Патриции Линч и его следующая жертва. А он, знаменитый Джо Алекс, спокойно сидел, ел шоколадный торт и был абсолютно беспомощным. Он тяжело вздохнул.

И в этот момент наступил совершенно неожиданный взрыв. Невольной его причиной оказался Томас Кемпт.

— Сегодня перед купанием я честно работал все утро, — сказал он, наклоняясь над столом в сторону Николаса Робинсона. — Я привез из Лондона проект и очень доволен, что сделал это. Совсем иначе работается, когда сознаешь, что в любую минуту можно отложить карандаш и угольник, чтобы окунуться в воду. А ты, Ник, написал что-нибудь сегодня?

— А!.. — Николас взмахнул рукой, в которой держал маленькую серебряную ложечку. — Совсем немного. Я сидел на берегу у ущелья и пытался понять, в чем же заключается красота этой Дьявольской скалы, потому что в ней действительно есть что-то дьявольское. Думаю, что я напишу это. Если картина удастся, я назову ее «Ад 1». Я собираюсь сделать целую серию таких вещей… — Он обратился к Джоан: — Ты понимаешь, чего я добиваюсь? Я хотел бы уловить дьявольское пространство и границу адских мук в нем. Конечно, без всяких тематических аналогий. Никто не сможет этого точно расшифровать. Но я буду знать, что думаю о своем Дьяволе. Тогда он станет моей исключительно частной собственностью… — Он рассмеялся. — Впрочем, трудно требовать, чтобы люди могли рассмотреть свои собственные представления о природе в моих картинах…

— Да. Очень трудно… — тихо пробормотал Ирвинг Эклстоун, который, услышав слово «Дьявол», начал прислушиваться к тому, что говорил его зять.

Алекс увидел, что светлая, посаженная на стройной шее головка Джоан быстро повернулась к Агнес Стоун, и услышал поспешный вопрос относительно здоровья старой леди. Но прежде чем медсестра успела ответить, Николас Робинсон с подозрительным спокойствием спросил:

— Что вы хотите сказать этим «очень трудно», славный отче моей красивой жены? Я был бы вам очень обязан за несколько пояснений, хотя меня интересует не столько Дьявол, сколько хорошая живопись, а об этом вы ведь не очень много знаете, как я успел заметить.

— Что я хочу сказать? — Ирвинг секунду раздумывал, и Джо заметил, что его серьезные, скрытые за стеклами глаза внезапно улыбнулись. — Ничего особенного. Просто я считаю, что такого рода трактовка темы вообще не подлежит дискуссии. Я охотно дам тебе как-нибудь несколько пояснений, мой мальчик, если ты, наконец, всерьез займешься живописью. Пока что все твои картины и так имеют много общего с Дьяволом. Если ты учтешь, что он тот, кто путает людские пути и мысли, тебе наверняка удастся его выразить. Когда-то кто-то назвал его «властителем мрачного хаоса», и сам не знаю почему, но это определение часто приходило мне в голову, когда я смотрел на твои полотна. Несмотря на это, я предполагаю, что эта мистификация должна принести тебе славу. Люди простые, небольшого ума, обычно презирают то, что они в состоянии легко понять. Необходимо большое мужество, чтобы назвать своим именем бессмыслицу, когда она скрыта под словом «современное искусство». Но быть может, я просто ошибаюсь. Действительно, я не так уж много знаю о том, что ты достаточно произвольно именуешь «хорошей живописью», — он рассмеялся. — Вероятно, я очень неприятный старик. Но возраст тоже имеет некоторые плюсы: он позволяет без боязни высказывать свои взгляды.

Николас тоже улыбнулся, но потом невольно сжал губы. Он выпил глоток кофе и взглянул на тестя, по-прежнему улыбаясь. Но в его глазах улыбки не было.

— А что бы вы сказали, если б я нарисовал вас, Дьявола и эту скалу так красиво, что каждый из вас узнал бы себя с первого взгляда и восхитился бы тем, что вы, очевидно, называете «силой выражения»?

— Я пришел бы в восторг, — Ирвинг склонил голову, — и повесил бы эту картину в моем кабинете, а потом смотрел бы на нее ежедневно, радуясь, что мое единственное дитя замужем за талантливым человеком. Но я опасаюсь, что ты не доставишь мне этого удовольствия.

— А я опасаюсь, что доставлю…

Николас хотел добавить что-то, но Джоан поднялась с места и любезно кивнула всем головой, давая понять, что ланч окончен. Угроза возможной ссоры рассеялась. Но прежде чем кто-либо успел покинуть столовую, мистер Джеймс Коттон, подойдя к молодой хозяйке, громко сказал:

— Я хочу попросить у вас прощения за небольшой обман, к которому я прибегнул, явившись к вам в дом…

— Обман? — Джоан улыбнулась и посмотрела на него. В белом простом платье, в туфлях на высоких, тонких каблуках и с волосами, зачесанными вверх надо лбом, она сейчас уже не походила на подростка, а выглядела как молодая дама, наследница громадного состояния и дочь старинного рода, которая с полной свободой умеет сохранять достоинство в любой ситуации.