Ты самая любимая - [178]

Кэрол в отчаянии вернулся в «Ройял-Гарден». В его крошечной, как гроб, комнатушке разморенные духотой тараканы по-прежнему беззастенчиво ползали по стенам, потолку и полу. Кэрол в истерике стал бить их грязным полотенцем. Потом, обессилев, упал на кровать и заплакал. Наплакавшись, тупо уставился в пол, где валялись трупы тараканов. Тут из-под кровати выполз какой-то уцелевший таракан, пошевелил усиками и укоризненно уставился на Кэрола. За ним — второй, третий…

Кэрол встал и через распахнутое в жару окно вышел на крышу. Внизу была грязная и пустая вечерняя улица, по ней лишь изредка проезжали машины. Где-то вдали поднимались небоскребы Манхэттена. Измятый и опустошенный, Кэрол пусто смотрел сверху на мостовую и уже наклонился вперед, чтобы сделать последний шаг в бесконечность.

И тут в его комнате зазвонил телефон. Кэрол недоверчиво оглянулся — кто может ему звонить? Ему никто никогда не звонил. Досадуя, что его оторвали от важного дела, Кэрол сомнамбулой вернулся в свою комнату, взял трубку. Портье сказал, чтобы он спустился вниз, к городскому телефону, — ему звонят с телевидения. Кэрол ринулся вниз по лестнице. Звонил Макс Финделл. Он вспомнил, что оставил эту Сюзанн на попечение своего друга фотографа и теперь навел о ней справки. Она работает в Атлантик-Сити, в ночном шоу «Розовый фонарь». Он, Макс Финделл, желает Кэролу удачи, и вообще его, Кэрола, скоро покажут по телевизору — в Голливуде, в редакции «Инкредибл» очень понравился материал, и ему отвели в передаче целых 12 минут — небывалый случай!..

В Атлантик-Сити царили роскошь, дорогие женские духи, звонкие «однорукие бандиты» и голые женские плечи, чуть прикрытые китайскими шелками и соболиными мехами. Рулетки, карты, хрустальные люстры. Через анфиладу игорных залов Кэрол прошел к варьете «Розовый фонарь». Но за вход нужно было заплатить пятьдесят баксов, у Кэрола не было таких денег. Тогда Кэрол сказал охраннику, что ему нужно поговорить с менеджером варьете, что он артист, «человек-птица» и его скоро покажут по телевизору в программе «Инкредибл». Охранник провел его в кабинет начальства, однако менеджер варьете с ходу сказал Кэролу, что шоу у них уже готово, никакие артисты ему не нужны, а Сюзанн Лампак сейчас занята и выйти к нему не может. Но Кэрол уже пообтерся в Нью-Йорке и потому вдруг так затоковал по-тетеревиному и так смешно забегал огорченным тетеревом по кабинету, что менеджер рассмеялся и махнул рукой — ладно, он выпустит Кэрола сверх программы, но бесплатно — посмотрим, что скажет публика.

И вот Кэрол стоит за кулисами, высматривает среди танцующих на сцене девочек свою Сюзанн, но Сюзанн среди них все нет и нет. Дурашливый конферансье веселит публику плоскими шутками — одна из самых «удачных», что пора закрывать это шоу с голыми девочками, потому что девочкам рано утром нужно идти в школу. А потом, когда программа закончилась мужским стриптизом, конферансье объявил «человека-птицу». Кэрол вышел на сцену и тут увидел свою Сюзанн. Она — полуголая, в коротенькой юбочке с заячьим хвостиком и с заячьими ушками на голове — работала в зале официанткой и стояла сейчас у столика рядом со сценой, подавая какому-то мужику кофе-гляссе. А мужик держал свою руку у нее на ляжке.

— Эй, убери руку! — сказал со сцены Кэрол, позабыв о своей роли «человека-птицы». — Да, я тебе говорю! Убери свои грязные руки! Сюзанн, что ты ему позволяешь?!

Мужик встал. Он оказался двухметрового роста и пошел на сцену бить Кэрола. А Кэрол с перепугу вдруг рявкнул на него медведем, да так натурально, что какая-то дама упала в зале в обморок. И теперь уже все мужики, которые сидели с этой дамой, бросились на сцену бить Кэрола.

Скандал кончился тем, что Кэрола — избитого и растерзанного — секьюрити, охрана варьете, выбросила на задний двор казино, а когда он на минуту пришел там в себя — над ним сидела рыдающая Сюзанн, брызгала ему в лицо водой из ресторанного графина. Потом она волоком подтащила его к своему «плимуту» девятьсот шестидесятого, наверное, года, кое-как погрузила на заднее сиденье и повезла в Нью-Йорк.

Да, она привезла его в свою крохотную съемную квартиру в Бронксе. В ее доме жили в основном русские эмигранты — шумные и заискивающие перед несколькими соседями-американцами. Они помогли Сюзанн втащить избитого Кэрола на четвертый этаж, в ее квартиру. Здесь Сюзанн и ее русские соседки стали отмывать Кэрола под душем, и когда Кэрол приходил в себя, он восторженно бормотал, как он счастлив, что нашел Сюзанн. И то ли от счастья, то ли от боли снова терял сознание. Тут русские принесли свое испытанное средство — бутылку русской водки — и влили Кэролу в рот целый стакан. Кэрол очумело затряс головой, вскочил и обалдело уставился на незнакомых ему людей и на Сюзанн. А русские уже сидели за столом, сами допивали принесенную водку и просили Кэрола и Сюзанн выпить с ними за Америку. А потом запели красивую русскую песню про «темно-зеленую шаль». Кэрол стал подсвистывать им иволгой и соловьем и так увлекся, что русские замолчали. Смотрели на него зачарованно и слушали. Слушали и плакали, вспоминая свою Россию, а потом аплодировали горячо и громко. И целовали Кэрола. И кто-то притащил аккордеон и гитару, и Кэрол уже под музыкальный аккомпанемент пел соловьем на мотив «Соловей мой, соловей» и видел, что Сюзанн смотрит на него новыми, удивленными и задумчивыми глазами.